Жак Садуль - Записки о большевистской революции

За три месяца Красная Армия почти удвоила территорию Республики своими победами, которым способствует, помимо всего прочего, и хорошее отношение к ней населения, и плохое моральное состояние войск ее противника, в большом количестве переходящих на сторону Советов. Слово «победы» не совсем то, коль речь идет исключительно о создании социалистической федеративной России, в состав которой войдут лишь те народы, которые этого пожелают. Нужно ли говорить, что политика большевиков не имеет ничего общего с империализмом? Власть Советов, оставаясь верной своим принципам, никогда не нарушит провозглашенное ею с самого начала право трудящихся масс на свободное самоопределение. К тому же именно национальные армии при поддержке по их просьбе русских сил повсюду шаг за шагом освобождают свою территорию.

Контрреволюционеры и союзники ошеломлены стихийностью и мощью этих народных движений. Бессильные в военном отношении, они не знают, что предпринять, чтобы остановить эти блестящие победы, которые укрепляют большевистское правительство и обращают в ничто, чем, собственно, они почти все и были, «придуманные» Антантой региональные правительства, державшиеся у власти лишь благодаря золоту и штыкам союзников.

Внутри страны продолжается организационная работа. Трудности огромные. Кольцо союзников и контрреволюционеров вокруг Советской России еще не настолько ослабло, чтобы большевики получили необходимое им продовольствие, топливо и сырье. Но работа продолжается с удивительной настойчивостью. Успех не вызывает сомнений, его можно было бы ждать в скором времени, если бы Франция, Англия и Соединенные Штаты, отказавшись, наконец, от давления на российскую политику путем непрекращающегося вмешательства в ее внутренние дела, оказали России необходимую ей продовольственную и экономическую помощь, которую они лицемерно обещают. Но эти убийцы мечтают лишь о том, чтобы уничтожить Революцию.

Пока не знаю, смогу ли я переслать вам с этой почтой перевод разработанного ЦИК Кодекса законов о труде. Это настоящий шедевр.

Следом за социализацией производства проводится социализация распределения. Промышленные предприятия работают, увы, далеко не так, как должны. Не хватает топлива, не хватает сырья (шахты, основные добывающие центры находятся в руках антисоветистов), недостаточна рабочая дисциплина. Не нужно, однако, забывать, что российская промышленность, созданная иностранным капиталом и техникой, существовала лишь с помощью западных специалистов, директоров, инженеров, мастеров и т. д… И все сколько-нибудь значительные российские промышленные предприятия фактически управлялись англичанами, французами и особенно немцами. Внезапно оставшись без этих иностранных специалистов (уехавших во время войны и революции), российская промышленность оказалась ввергнутой в дезорганизацию, для преодоления которой недостаточно доброй воли русских спецов. Я, разумеется, говорю о тех, кто не саботирует. Но следует признать, что саботажа становится все меньше и что буржуазия следом за интеллигенцией мало-помалу переходит на службу правительству, прочность позиций которого она начинает осознавать.

За отсутствием иностранных буржуазных специалистов необходимо, чтобы сюда как можно скорее прибыли французские и немецкие товарищи, чтобы вновь запустить экономический механизм, который не в состоянии заработать без них, каким бы ни было правительство у власти, и который не сможет обойтись без них, пока не будут сформированы новые кадры русских специалистов, действительно способные управлять и хозяйствовать долгие годы.

Еще одна угроза советскому режиму — появление все более и более дорогостоящей и сложной бюрократии. Такую опасность видят, о ней сигнализируют. Она велика, но должна быть преодолена. Меры уже приняты и начинают приносить некоторые результаты.

Для того, чтобы полностью посвятить себя делу строительства и созидания, привести в порядок экономическое положение страны, улучшить прежде всего продовольственную ситуацию, которая такова, что в Петрограде и Москве рабочие, ослабленные из-за недоедания, не могут производить больше, чем треть обычной нормы, власть Советов должна жить в своих раздвинутых границах спокойно. Она хочет мира. Нужно, чтобы французский народ знал, что российское правительство делало за последние три месяца множество предложений союзническим государствам. Нарком по иностранным делам подтвердил их не далее как 12 января в ноте, адресованной Лансингу: «Мы готовы убрать все препятствия, могущие помешать восстановлению нормальных отношений между Америкой и Россией».

Напомню, что 24 октября он уже делал такое же заявление через посла Норвегии, повторив его в день отъезда этого посла. 3 ноября ко всем нейтральным представителям была направлена просьба передать правительствам Антанты предложения об открытии переговоров о мире. 8 ноября съезд Советов заявил всему миру, что Россия желает только мира. 23 декабря в Стокгольме Литвинов довел до сведения послов Антанты желание российского правительства мирно и как можно скорее решить все спорные вопросы.

Мне известно, что в последовавшей из Лиона высокомерной радиограмме было заявлено, что никогда французское правительство не станет вести переговоры с правительством, которое не выражает волю русского народа. Но этот грубый ответ не может быть окончательным. Кстати, упоминаемый в нем предлог — ложь. Последние выборы показали, что по меньшей мере 70 процентов избирателей (мужчин и женщин) за Советы, и этого вполне достаточно, чтобы Советы имели право быть признанными как представляющие народ России. Следует добавить, что за последний месяц с Советами сблизились многие из оппозиции. Сегодня правительство поддерживают явно больше двух третей избирателей, и в этих условиях продолжать отказываться вести переговоры с правительством, более и лучше представляющим трудящиеся массы, чем буржуазная демократия любой другой страны, — чистое лицемерие.

Если французские солдаты мерзнут в полярных районах и рискуют получить пулю, когда война уже закончена, а они должны были бы вернуться по домам, — вина в этом не правительства Советов. Я знаю, что, стремясь добиться мира любой ценой, Чичерин предлагал, (об этом я не раз беседовал со всеми советскими лидерами, в том числе с Лениным) в интересах французского правительства отменить декрет об аннулировании государственных займов и самым удовлетворительным образом решить этот вопрос, затрагивающий интересы французов, мелких держателей акций. Разумеется, никакого ответа на это предложение, столь неудобное для людей, которые любой ценой не хотят допустить мира, не последовало. Клемансо решил восстановить в России монархию.