Василий Голубев - Во имя Ленинграда

"Пора врагу показать зубы", - подумал я про себя и дал команду:

- "Ноль тридцать первый"! (Позывной Цыганова.) Удерживай высоту! Атакую группу под собой.

Сделав всей шестеркой переворот, мы атаковали ближайшую группу "фокке-вульфов". Они боя не приняли, начали уходить вниз. Но нам преследовать их нельзя - потеряем преимущество в высоте. Круто увожу группу на высоту и беру курс на Сиверскую. Аэродром Сиверская более пыльный, на нем отчетливо видны полосы от взлетающих истребителей. В это время КП полка, следивший локаторами за нами, передал:

- "Тридцать третий", "Тридцать первый", наблюдаем рядом шесть групп противника.

Зная, что нас подслушивает враг, я дал заранее подготовленный ответ:

- "Сокол"! Через две минуты пройду Сиверскую, следую на Лугу, высылайте поддержку на озеро Вялье. Я - Тридцать третий.

- Поддержка в районе Тосно, перенацеливаю. Я - "Сокол", - радировал КП полка.

Чтобы противник уверенно перехватил наши команды, я переспросил КП:

- "Сокол"! "Сокол"! Повторите, не понял.

- "Тридцать третий"! Поддержка южнее Тосно, направляю к озеру Вялье.

- "Ноль тридцать первый", курс двести, озеро Вялье. - Эту ложную команду КП повторил два раза.

"Молодец, Тарараксин, понимает с полуслова", - подумал я и передал:

- "Тридцать первый"! Держись выше, курс на Вялье! Озеро Вялье характерно своей конфигурацией: длина около

15, ширина 3-4 километра. Расположено в 30 километрах северо-восточнее Луги. Оно использовалось как место сбора нашими штурмовиками и истребителями после нанесения ударов по объектам в районах Луга и Городец.

- Понял! - одним словом ответил Цыганов и добавил: - Правее и левее противник.

- Вижу, вижу. Я - "Тридцать третий".

Настал решительный момент в реализации нашего замысла. Время - 5 часов 55 минут. Штурмовики, если не было помехи, нанесли удар и, прижавшись к кромке леса, несутся на повышенной скорости не к озеру Вялье, а на север и, по расчету времени, должны сейчас находиться западнее Луги в 60-70 километрах. Если мы сумеем в центре логова вражеских истребителей продержаться еще шесть - восемь минут, то задача будет решена.

Меняя все время курс и удерживая высоту над противником, мы всей десяткой находимся восточнее железнодорожной станции Дивенская. Но "фокке-вульфы" со всех сторон лезут вверх, стремясь лишить нас преимущества в высоте. Постепенно в круговороте мы набрали высоту 6500 метров. Спасительная высота, на которой преимущество Ла-5 над "фокке-вульфами" и "мессерами" особо ощутимо. Взять нас в клещи даже несколькими десятками истребителей фашистам не удается.

Как медленно тянется время, хотя бензочасы показывают быстрый расход горючего. "Дать короткий бой?" - подумал я и тут же от этого решительно отказался. Возникло новое решение, о котором мы не думали при подготовке: развить за счет постепенной потери высоты предельно допустимую скорость 700 километров в час и вновь пролететь над Сиверской и Гатчиной. Этот дерзкий пролет заставит противника отказаться от радиолокационного наблюдения за нашей группой, мы как-то затеряемся в гуще самолетов врага, за нами потянутся все, кто будет обнаруживать нас визуально.

Разумный, на пределе риск много раз выручал меня в тяжелой обстановке. Попробую и сейчас...

- "Ноль тридцать первый"! Скорость максимум! Без отрыва за мной!

- Понял! - ответил Цыганов.

Быстро нарастает скорость, свист в фонаре кабины и светло-голубые струи воздуха на консолях крыльев говорят, что предел скорости достигнут. Больше ее увеличивать нельзя. Самолет, сделанный из дельта-древесины, может разом разлететься в мелкие щепки. Мы гоним наши тупоносые Ла-5 вдоль железной дороги. Прямо на Сиверскую.

Огромная скорость позволяет проскакивать между группами и отдельными парами ФВ-190 и Ме-109Ф. Они то слева, то справа разворачиваются в нашу сторону, но догнать им нас при этих мимолетных встречах не суждено. Вдруг на встречном курсе - шестерка "фокке-вульфов". Она явно идет в лобовую атаку. Но нам в этой обстановке нельзя вступать в бой. Да и встреча лоб в лоб с этими вражескими самолетами нам невыгодна. А главное - задержка даже на минутный бой может привести к роковому исходу.

Не называя позывных, даю команду для всех:

- "Соколы"! Расходимся в ложной лобовой! Скорость сохранять!

Через восемь - десять секунд мелькнули силуэты вражеских самолетов, и сразу возникло десятка два белых, словно ватные, шариков - открыли заградительный огонь зенитчики аэродрома Сиверская. "Это еще не опасность", - подумал я. Через три минуты мы будем над главным осиным гнездом - аэродромом Гатчина. Там, наверное, "висит" на всех высотах истребительное прикрытие и зенитчики с нетерпением ждут, чтобы выплеснуть на нас огненный ливень всех калибров. Где же сейчас наши ударные силы? Неужели еще не пролетели последний контрольный пункт - Бегунцы? Там Костылев должен трижды передать мне сигнал: "Десятка".

Только услышав это слово, мы можем уходить в любом направлении. Томительных минут я не выдержал, запросил:

- "Ноль одиннадцатый", место!

Егор, видимо, давно прослушивал мои команды с замиранием сердца и держал палец на кнопке передатчика. Он без промедления ответил:

- Василий, уходи, уходи, через минуту Бегунцы, объект горит!

- Понял, понял, спасибо, Егор. Через восемь - десять минут догоню, ответил я другу, нарушая все правила радиоинформации.

Под нами извилистая река Оредеж. Впереди, в утренней дымке, вырисовывается Гатчина и большое круглое поле аэродрома. Там теперь нам делать нечего. Молча доворачиваю на 60 градусов влево - курс на Бегунцы. Ведомые следуют за мной, поняли. Рука поспешно дожала сектор газа вперед до упора и, увеличив угол снижения, выжимает скорость за семьсот. Теперь можно терять высоту до бреющего полета, а если все-таки нас перехватят "фоки", дадим короткий бой на предельно малой высоте. Они и здесь нам во многом уступают.

Уходя от Гатчины, я заметил, что фашистские истребители прекратили преследование, видимо, боятся удара по этому аэродрому, хотя в воздух их поднято много, хватило бы и на прикрытие, и на преследование нашей десятки. Стало быть, только теперь дошло до гитлеровских генералов и полковников, какой ценой они расплатились, бросив десятки самолетов, чтобы перехватить и уничтожить всего одну группу "лавочкиных".

Ну вот, остались позади и Бегунцы, обозначилась трассами пулеметных и пушечных очередей линия фронта Ораниенбаумского "пятачка". Сердце забилось радостно - "илы", "яки" кружат, заходя на посадку, группа Костылева чуть видна на горизонте. Она тоже на подходе к дому. Набираем высоту 600 метров, убавляем скорость до крейсерской и, не торопясь, следуем к аэродрому.