Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001
Вы блестяще написали статью «Изгнание» — это всё вариации Гоги Герцева, а меня били в лоб, что он нетипичен, подан лобово, где, мол нашли такого, но были и живые мнения. Дмитрий Молдавский назвал его одним из первых: «тип, закономерно рождённый нашей дорогой действительностью»...
Плодятся бандиты с ножами, кастетами, обрезами — красноярские власти и милиция уже не могу! совладать с ними, город полон слухов и происшествий, семеро-восьмеро бьют одного, беззащитного, и бьют смертно, и среди этих семерых часто попадаются студенты, они же первые спекулянты и барахольщики. Мы же не справились и уже не справимся с бандитом-демагогом, ибо сами вложили ему оружие в руки. Нонче летом в Овсянке ко мне зашёл ухоженный молодой человек в вельветовом комбинезоне и попросил с корнем, выдернуть дикарём выросший мак. Я выдрал, отдал и спросил: «Зачем он вам?» — «А мы из него готовим примитивный опиум». И я подумал, что не зря боролись за всеобщее образование, вот село, где и самогонку-то прежде не все гнать умели, уже к опиуму подошло, спасибо учителям, спасибо всем, кто не понимает, что вооружать чем-либо, даже гранатой, неподготовленное для этого существо — опасно, оно дичает быстрее и страшнее неграмотного, ибо без бога и царя в голове прёт само не зная куда...
Посылаю Вам письмо, передайте его в «Литературную газету», но в надёжные руки, если сами не заинтересуетесь им. Они уже раз отмахнулись от этого письма, и напрасно, за ним мерещится чудовищная драма в кубанском варианте, где зло похлеще хохлацкого и беспардонность вражее сталинской.
Валентину и Вас с Новым годом! Здоровы будьте. Я от недосыпов и болезни Марии и сам скис — мучает давление. Обнимаю. Виктор
1980 г.
(Адресат не установлен)
Уважаемые товарищи!
Я считал и считаю, что школа наша должна приучать детей к книге, а не отучать от неё, что она многие годы с успехом делала, заставляя детей заниматься пересказом произведений, заучиванием наизусть не только поэтических, но и прозаических текстов, часто неподсильных и взрослой, окрепшей памяти. Или же изучением специфики поэзии и прозы на уровне института мировой литературы. Все ямбы и хореи — это ведь «производственные термины», часто неизвестные и самим стихотворцам, а изучением и запоминанием их мучают детей. Причём мучают одинаково как московских, так и сельских детей, потому что учебные программы одинаковы для хорошо развитых ребят и для ребят, слабо или никак не подготовленных к школе.
Чтобы приучить ребёнка к чтению, им нужно читать и обязательно вслух, как это делалось в тридцатые годы, когда было мало книг, и это оказалось благом для нас, тогдашних учащихся. Чтение вслух в младших классах должно занимать основное время на уроках чтения, ибо ребятишки, даже самые непоседливые, и по сию пору охотней слушают, чем говорят. Но при этом непременно учитель должен подбирать тексты для чтения доступные и интересные. Многие тексты классической литературы современным детям, большей частью городским, сделались непонятными. Вот пример из Тургенева: «У Калиныча в хлеву завёлся хорь. Калиныч поставил капкан. Хорь попался в капкан».
Современное дитя совершенно не понимает, кто такой Калиныч, что такое капкан, хлев, хорь, но, заучивая механически текст, даже маленький человек раздражается, начинает сопротивляться и литературе подобного рода, и учителю с его механическим методом преподавания любого предмета, тем более предмета такого, от которого дети ждут интересного, а от неинтересного они устают и на других уроках.
Но прежде чем заняться вопросами изучения литературы в школе. Академии педагогических наук нужно решить вопрос более серьёзный и наболевший — это изучение природы, нашей родной природы и прежде всего земли, на которой мы живём и которая нас кормит.
Ещё 30—50 лет назад в этом почти не было необходимости: дети рождались и росли в основном в сельской местности и там проходили самостоятельно школу общения и изучения природы, трудом постигая всю её сложность и простоту — названия и породы деревьев, трав, цветов, характер погоды, умение садить, добывать, косить, плавать, пахать, да и просто ориентироваться в лесу и на местности.
Совсем недавно в сибирской тайге сгорела целая группа студентов машиностроительного техникума, ибо пакостить, как в городе, так и в лесу они умели, есть предположение, что лес они же и подожгли, а вот выйти из пожара, бороться с огнём не научились.
Многие дети нашей страны, да и взрослые тоже, выжили в войну лишь только потому, что умели питаться от земли, от леса, от лугов и полей. Что будет с нашими детьми, если нас снова постигнет такая же беда? Ведь с проектами питания не стало лучше, а даже наоборот. Ныне и в сельской местности дети, да и взрослые тоже, питаются зачастую из магазинов и столовых. «Забывчивость» эта, пренебрежение «земной наукой» может очень и очень дорого обойтись всем нам.
Нужно как можно скорей вводить в школьные программы уроки природоведения, и не просто уроки с бесконечной говорильней и со стишками: «Птицы солнышка ждут, птицы песни поют, а восток всё горит-разгорается...»
Надо науку о природе делать практически, водить детей в лес, на поля, в сады и огороды и там показывать, как и что называется, кого едят и с чем, чем можно отравиться, а чем нельзя, что помогает от живота, ревматизма и просто от дури. Лучше бы всего такие сады, огороды и опытные делянки иметь возле школ, засадить их своими руками.
Я не раз бывал в школах, где есть приусадебные участки или кедровые и сосновые рощи, посаженные и хранимые учащимися, и свидетельствую: в этих школах больше порядка и лучше успеваемость.
Пока Академия педагогических наук занимается подготовкой программ и всевозможных законов, можно и нужно дать учителям возможность преподавать свой предмет более самостоятельно, и тогда дурь учительская, их бестактность и малая подготовленность сделаются более очевидными. А то получаются педагогические парадоксы — я знал учительницу, мою односельчанку выросшую на природе и от природы — она водила учеников в лес и показывала им травы, цветы, растения, говорила, что как называется, что съедобно из грибов и растений, учила их сочить сок, не губя деревьев, добывать корни саранок и других цветов, не повреждая растения, и при этом читала детям стихи, приводила примеры из литературы. А её уволили, проводили на пенсию как малограмотного педагога те, кто лишь только-только окончил институты и четко знает «методику» преподавания!
Кстати, сам я учился русскому и литературе в игарской школе у преподавателя Игнатия Дмитриевича Рождественского, будущего известного сибирского поэта, который, в нарушение методик, обязательно на каждом уроке оставлял 10—15 минут для чтения вслух и тем самым научил нас слушать и читать, а некоторых, в их числе и меня, преданно и вечно любить литературу.
