Константин Сапожников - Уго Чавес

В раннем детстве у него было прозвище «Коко» (El Сосо) — «Кокос»: орехообразная голова под шапкой порыжевших от солнца курчавых волос. Позднее добавилась кличка «Tribilm», что в переводе означает «Непоседа» или «Заводной».

Мама Роса, как мальчики звали бабушку, растила их в любви и заботе, помогала им всем, чем могла. Это она, задолго до школы, научила Уго читать, а потом любила вспоминать, как первые слова левша Уго читал задом наперёд.

Мальчишки тоже старались помогать Маме Росе, продавали изготовленные ею «фирменные» сладости из лечосы и лепёшки из маисовой муки на улочках Сабанеты. Адан иногда упрямился, стеснялся, сознавая, что подобная «коммерция в розницу» — откровенная демонстрация семейной нужды. Выручал его более подвижный и коммуникабельный Уго. В не большом захудалом городке, где в те времена не было туристов и не имелось каких-либо культурных заведений, кроме небольшого кинозала, было нелегко продать незамысловатые бабушкины изделия. Но даже один-два боливара оказывались существенным подспорьем для «клана Чавесов». Заработков родителей Уго едва хватало на самые неотложные нужды.

«Рядом с Росой Инес, — вспоминал Чавес, — я узнал скромность, нищету, боль, голодные дни. Я узнал о несправедливости этого мира. Рядом с ней я научился работать и собирать урожай. Я понял, что такое солидарность: “Угито, сходи-ка, отнеси донье Росе Фигередо эту альяку(La hallaca (исп.) — рождественское блюдо в Венесуэле.) и эту горсточку сластей”. Мне приходилось от её имени делить небольшие порции еды между подругами и друзьями, которые не имели ничего или почти ничего, как и мы сами. И я всегда возвращался с чем-то, что они находили для отдаривания: “Передай донье Росе”. Это была какая-нибудь сладость или что-то другое, съедобное, кукурузная каша или фрикадельки из риса. С бабушкой я научился принципам поведения и ценностям тех простых венесуэльцев, которые никогда ничего не имели и которые являются душой моей страны».

В Сабанете социальные различия были такими же острыми, как и по всей стране. Одни имели много, другие жили на грани нищеты. Чавесы относились к последним. Это, конечно, сказывалось на поведении мальчика Уго, направленности мыслей и мечтаний. Как сделать, чтобы не было обездоленных людей, чтобы все были сытыми и счастливыми? Ни в родительском доме, ни тем более у бабушки не было ни холодильника, ни кондиционера, ни вентилятора. В Сабанете долгое время вообще не было круглосуточного электричества, и детские годы Уго прошли, как говорится, «при лучине». Вести из внешнего мира поступали в основном из дешёвенького транзистора. Чавес вспоминал, что в штате Баринас лучше всего прослушивались передачи колумбийских станций, в особенности «Радио Караколь». Отсюда его знание музыкального фольклора и песен Колумбии. Слова национального гимна этой страны Чавес помнил наизусть и при случае с чувством пел его, радуя колумбийцев.

С детства Уго выделялся умением складно выражать свои мысли, богатым воображением и «сценической смелостью». Его не надо было уговаривать, чтобы он прочитал стихи на торжественных мероприятиях в школе и позже — в лицее.

Природа одарила Уго уникальной памятью. Габриэль Гарсия Маркес назвал её «сверхъестественной», «слоновьей». Фидель Кастро — «исключительной»: «Если Чавес воспроизводит какой-либо разговор многолетней давности, в точности его слов можно не сомневаться». Чавес без усилий цитировал по памяти фразы из Библии, декламировал бесчисленное множество стихов самых разных поэтов. Он всегда обходился без зубрёжки: было достаточно один-два раза прочитать понравившийся текст.

Начальное образование братья Чавесы получили в школе им. Хулиана Пино. С ней у Чавеса было связано одно грустное воспоминание. Когда он пошёл на самое первое занятие, его не пустили на уроки из-за поношенных альпаргат. Эти самодельные тапки были его единственной «обувью». Из приятных воспоминаний — уроки рисования. Художественная одарённость в мальчике проявилась рано, и уже в 12 лет за свои рисунки он получил первую премию на региональной выставке. Первая влюблённость тоже связана со школой в Сабанете. С синеглазой учительницы четвероклассник Угито не сводил глаз! Молоденькой учительнице было нелегко управляться с тридцатью озорными мальчишками. Уго всегда садился в первом ряду, старательно выполнял задания, но он однажды сорвался: швырнул тетрадку с домашним сочинением на стол учительнице, промахнулся, поднял тетрадь только после сделанного ему замечания. Учительница вряд ли догадалась, что мальчик приревновал её к преподавателю, дарившему ей шоколадки.(Эту историю Чавес рассказал в интервью газете «Ультимас нотисиас» в феврале 1992 года, будучи узником тюрьмы Яре. Учительница Кармен Эхильда Креспо, впервые узнавшая о мальчишеской влюблённости Уго, навестила бывшего ученика в тюрьме. Они проговорили несколько часов, вспоминая о далёких годах в Сабанете, о школе и одноклассниках. Её поразило, что Чавес, герой восстания, хранит в себе мельчайшие подробности детских лет.)

Подростком Уго научился играть на куатро, мини-гитаре с четырьмя струнами, и стал обязательным участником дней рождения и других празднеств в Сабанете, а потом в Баринасе.

Как и все мальчишки Венесуэлы, братья Чавесы увлекались бейсболом и с друзьями создали бейсбольную команду. Тренировочной площадкой были задворки дома и пустыри. Уго-старший первым обратил внимание на спортивный талант сына: стремительный, сильный, несмотря на худобу, длиннорукий, к тому же левша (для бейсбола это преимущество). Отец решил поддержать сына и подписал контракт с Тинтаном Лопесом, известным бейсбольным игроком. Тот обязался за короткий срок создать в Сабанете серьёзную команду.

Вскоре начались тренировки. Тинтан поселился в доме Чавесов и часами рассказывал об играх, в которых он принимал участие, о знаменитых бейсболистах, их пути к славе.

В Сабанете считали Уго восходящей спортивной звездой. В игре Уго особенно нравились ситуации, в которых он мог проявить свои волевые качества: «Если ты метатель мяча — ты смотришь в глаза отбивающего. Это момент предельной напряжённости, борьбы один на один, он и ты, ты и он. Кроме того, ты должен понять, какой удар ему труднее отбить. На тебе сейчас ответственность за команду. Любая твоя ошибка может привести к поражению. Ты не имеешь права подвести команду».

Бейсбольным идолом для Уго был однофамилец Исаиас Латиго Чавес. Ему он подражал, ловил о нём любую новость и со страстью обсуждал с друзьями «гениальность» его игры. Радиорепортажи о матчах, в которых участвовал Латиго, Уго слушал, прильнув к приёмнику, отключаясь от окружающего мира. Домашние знали: когда играет Латиго, Уго лучше не тревожить.