Леонид Горянов - Новеллы о вратаре

Поначалу казалось, что им об этом нечего и мечтать: наше нападение, где особенно выделялся Василий Трофимов, повело игру, и к перерыву гости проигрывали 1:4,

— Все идет прекрасно, ребята,— сказал команде в раздевалке старший тренер.— И ты, Лева, оказался на высоте. Взял пару трудных мячей. Но не думай, что тбилисцы успокоились. Это не та команда, которую можно сломить. Будь бдительным.

Виктор Иванович не зря предупреждал. После отдыха южане отчаянно полезли вперед. Вот следует очередная фланговая атака, Яшин выскакивает наперехват, но ошибается в расчете, и Борис Пайчадзе отыгрывает один гол. После этого южане в течение нескольких минут проводят в наши ворота еще два мяча. 4:4. Ничья, и, может быть, произойдет и худшее: ведь натиск гостей не ослабевает. И только молниеносная контратака и великолепный удар Бескова за две минуты до финального свистка приносит нам желанную победу.

В раздевалку вернулись счастливые, радостные. Настроение у всех отличное. Кто-то из ребят обращается к Яшину:

— Ну, как дебют прошел? Сделал для себя вывод?

И вдруг очень серьезно, громко Лева заявляет:

— Вывод сделал. За основной состав команды мастеров я еще играть не способен!

Я стал его по-своему (хотя, честно говоря, никогда не умел этого делать) утешать, говорить о том, что надо держаться, но он меня сам остановил:

— Не бойтесь, Алексей Петрович, в панику я не ударюсь, голову не потеряю и футбол не брошу. Мало опыта — стану набираться его, чего уж туг поделаешь…

Так передо мной открылась еще одна грань его характера. Уже в то время, еще совсем молодым (а молодости, как известно, особенно свойственно честолюбие) Лева умел трезво оценить свои поступки и, что еще важнее, свои возможности. Помню, очень метко сказал о нем тогда Иван Станкевич:

— Этот парень обладает удивительнейшим свойством смотреть на себя со стороны, как на нечто любопытное и незнакомое…

Обнаруживая ошибки, Яшин с редкой настойчивостью брался за их исправление. Умел работать. Умел терпеть и ждать своего часа.

Пожалуй, никогда он так много не тренировался, как после своей неудачи во время дебюта за основной состав. Вынужденный еще в течение двух долгих лет «ждать», Лева от игры к игре удивлял всех нас.

Помню, осенью 1953 года мы играли очередной матч второго круга с тбилисским «Динамо». Наш «дубль» выглядел тогда не очень мощно, но Лева буквально спасал и украшал игру. В середине первого тайма он вытащил из угла мяч, пробитый с одиннадцати метрового. Это был номер почище тех, которые потом видел и которыми восхищался весь мир, А тогда ему лишь поаплодировали несколько сот настоящих болельщиков. Ибо «ненастоящие», как известно, смотреть дубли не ходят.

В тот вечер я не узнал Яшина. Обычно молчаливый, несловоохотливый, он радовался как ребенок и десятки раз повторял свой рассказ:

— Понимаешь, замер, смотрю в одну точку, словно гипнотизирую его (речь шла о нападающем тбилисского «Динамо», а о ком именно — уже не припомню). Вижу — разбегается. И тут словно какая-то магическая сила оторвала меня от земли. Раньше, чем он ударил — я уже был в воздухе. Здорово!

— Здорово, Лева,— поддержал его Иван Станкевич.— И ничего тут удивительного нет. Интуиция называется. Знать, уже вдоволь ты нанюхался вратарского воздуха.

Я удивился, когда услышал почти те же слона, что сказал четыре года тому назад Михаил Иосифович Якушин, приведя в мою комнату Яшина. Правда, смысл был уже совсем иной. Иное содержание.

К ужину Лева купил какие-то очень вкусные груши, и, смакуя их, мы долго сидели за столом. Как очень часто случалось — разговорились о нашей вратарской династии.

— Алексей Петрович,— спросил меня Лева с необычайной для него, но характерной для того вечера взволнованностью,— вы верите в реальность Антона Кандидова? Может появиться такой вратарь? С кого из наших голкиперов писал своего героя Лев Кассиль?

Честно говоря, я затруднялся ответить на эти вопросы. Сказал, что литературный герой всегда сильнее живых людей, что в характере Кандидова есть, конечно, черты Николая Соколова, Федора Чулкова, Анатолия Акимова, Владислава Жмелькова.

— И ваши есть,— сказал он.

— Ну нет. Когда я начал играть, книга уже была написана.

— Ах, как я всем вам завидую,— вдруг чистосердечно признался он,

— А что, мечтаешь небось сам стать таким, как Кандидов? — спросил вдруг я.

— Да что вы,— он как-то сразу обмяк.— Мне бы за основной поиграть.

— Ну, до этой мечты тебе уже недалеко, Лева. На следующий год она и сбудется.

Так первый и последний раз в жизни я оказался пророком.

ОФИЦИАЛЬНЫЙ ДЕБЮТ

У каждого спортсмена, добившегося известности и признания, есть в биографии два важных рубежа, две неизменные даты: одна из них обозначает момент, когда наш герой обратился к спорту, сделал в нем первые шаги, признал его частью своей жизни, и вторая — когда спорт признал его.

Предыдущие рассказы познакомили вас с тем, может быть, самым трудным периодом в жизни Яшина, когда он искал свою дорогу, добивался осуществления своей мечты, боролся за утверждение своего права на игру.

И вот настал знаменательный для нашего героя тысяча девятьсот пятьдесят третий год, ставший годом официального дебюта молодого вратаря в большом футболе.

Мне бы хотелось хотя бы очень коротко напомнить о том времени. Вновь созданная после многолетнего перерыва сборная Советского Союза провела свой первый олимпийский экзамен. Провела довольно успешно, выиграв 2:1 у команды Болгарии и уступив лишь в повторном матче (5:5, 1:3) национальной сборной Югославии, которая справедливо считалась тогда одной из сильнейших команд мира.

Бесспорно, сборная СССР могла бы выступить лучше и на Олимпиаде 52-го года, но этому помешал ряд серьезных причин. Одна из них — закономерная, хотя и весьма некстати наступившая, смена поколений. Уже заканчивали выступать такие выдающиеся мастера, как А. Акимов, А. Хомич, Г. Федотов, Б. Пайчадзе, приближались к своему финишу Л. Иванов, В. Бобров, В. Карцев, М. Семичастный и многие другие. На смену им советский спорт выдвигал молодых талантливых игроков, И в этой когорте нового поколения футболистов, которых ждала более яркая и интересная судьба, чем судьба их знаменитых предшественников, был и двадцати четырех летний вратарь из «дубля» московских динамовцев, перворазрядник Лев Яшин. Прямо скажем, несколько великоват возраст для начала футбольной карьеры, и, вероятно, никто бы в те дни, даже самые смелые доброжелатели, не могли бы поручиться, что он долго останется стоять в воротах. Тем не менее, начало было положено, и мы вернемся к тем далеким и многими забытым дням.