Светлана Бломберг - Ирод Великий Чужой всем

Мать Мариамны Александра теперь осталась один на один с Иродом, и она была уверена, что тоже не уцелеет. Лишившаяся по злой воле царя сына, отца и дочери, потеряв римских покровителей, она дошла до крайности и готова была на отчаянные шаги. Ирод же тяжело заболел от пережитого нервного напряжения. В это время Александра обратилась с предложением участвовать в заговоре против него к начальникам двух иерусалимских крепостей — новой крепости Ирода Антонии и старого хасмонейского дворца-замка Акра в Верхнем городе. Оба были друзьями Ирода, но выбирать Александре уже не приходилось. Она хотела убедить начальников крепостей, что, поскольку Ирод болен, естественным регентом является она сама. Но начальники крепостей все доложили Ироду. Александру казнили в 28 году до н. э. Заодно среди Хасмонеев были проведены новые чистки, так что палачи не сидели без работы.

Ирод шаг за шагом подчинял себе все стороны жизни подвластной ему страны. Самоуправление в городах становилось минимальным, бюрократия — централизованной. Руководящие посты занимали ставленники Ирода. Чтобы подавить сопротивление в самом зародыше, огромное внимание уделялось безопасности. Как писал историк Фукидид: «Все тираны, бывшие в эллинских государствах, обращали свои заботы исключительно на свои интересы, на безопасность своей личности и на возвеличение своего дома. Поэтому при управлении государством они преимущественно, насколько возможно, озабочены были принятием мер собственной безопасности». Скопления людей разгонялись, а народные собрания были под запретом. «Не разрешались никакие собрания граждан, — пишет Иосиф Флавий, — нельзя было ни ходить вместе, ни находиться вместе, за всеми передвижениями следили». Шпионы властей совали нос повсюду. Крепости, построенные Иродом, имели мрачную репутацию темниц, где били и пытали.

Все начинания Ирода требовали огромных расходов. Постоянным источником дохода царской казны служили обширные поместья, принадлежавшие лично Ироду, многие из которых были отобраны у Хасмонеев. Некоторые из этих земель сдавались в аренду. Ирод продавал воров и разбойников в рабство за пределы царства. С точки зрения правоверных иудеев, это было ужасно: иудейский закон не позволял продажу рабов иноверцам. Климат Иудеи — засушливый, земля — скудная. На доход от земледелия рассчитывать не приходилось. Чуть больше дохода приносило животноводство. Наиболее плодородные земли находились в Галилее. Они годились для земледелия, но вывозить оттуда зерно было невыгодно. «В Галилее, — говорится в Талмуде, — легче вырастить легион олив, чем в Палестине вырастить ребенка». Здесь же находились озера, где ловили рыбу. Земледелие, животноводство и торговля все-таки приносили некоторую часть дохода государству. В стране были высокие налоги и различные поборы. Население облагалось подушным и земельным налогом, налогом на домовладение и куплю-продажу. В казну шли средства от таможенных пошлин. Состоятельные люди, как в Иудее, так и за ее пределами, взыскивали подати с тех, кто от них зависел, и вносили дары в казну. По стране рыскали мытари — сборщики податей. Ко всем своим талантам Ирод был еще и предприимчивым коммерсантом. Он ссужал деньги соседним арабским государствам под высокие проценты, из-за чего между этими странами и царством Ирода существовала постоянная напряженность. Коммерческая деятельность традиционно не пользовалась уважением у иудеев. Но Ирод был далек от этих предрассудков. Иерусалимский Храм служил правительству и его чиновникам национальным банком, к тому же Ирод основал царские банки во всех административных центрах. Иудеи мужского пола старше 20 лет, жившие за пределами царства, делали пожертвования Иерусалимскому Храму, что очень раздражало окружавшее их коренное население, поскольку деньги утекали за рубеж. Ирод также заключил ряд очень выгодных сделок с Римом.

Ирод проявлял щедрость, особенно когда дело касалось неурожаев и других бед. Он осыпал подарками Сирию, Элладу и другие местности, куда ему приходилось заезжать во время своих путешествий. На Родосе он на собственные средства построил Пифийский храм. В Никомедии помог соорудить большинство общественных зданий, центральную улицу Антиохии он украсил двумя рядами портиков, а всю занимаемую городом площадь велел вымостить шлифованными плитами; он дал значительные средства элейцам на устройство и проведение Олимпийских игр и возродил эти древние состязания. Помимо этого, он помогал многим городам и частным лицам, так что справедливо прослыл одним из самых щедрых государей своего времени. Иосиф Флавий отмечает, что благотворительность прибавила Ироду популярности и порождала у людей вопрос, что это за человек, в котором уживались жестокая мстительность и невиданная щедрость. Это объясняется несколькими причинами. Прежде всего, Ирод, конечно, старался подправить свою негативную репутацию. Ему очень льстило сознание, что он благодетельствует, ему нравились проявления восторженной благодарности. Это сильно повышало его самооценку. Но, в то же время, став полноправным хозяином в стране, он был заинтересован в сохранении своего «хозяйства» в наилучшем виде. Сокращение налогов было обычным делом для всех правителей в трудные для страны времена. Но в 25 году до н. э. страну поразила засуха. Всходов практически не было, запасы иссякли, а вскоре начались вспышки чумы. Ирод выделил за свой счет помощь: рабочих и закупленное в Египте зерно. Впрочем, иудеи вообще имели богатые традиции заботы о бедных.

У Ирода было 15 детей и 10 жен, но он отдавал себе отчет, что искренне его никто любить не будет, лояльности можно добиться только кнутом и пряником. Он высоко поднялся, как и мечтал. Никому не доверяя и поэтому ни с кем не сближаясь, Ирод был бесконечно одинок в своих заоблачных высотах. Подданные безропотно подчинялись одному взмаху его руки. Он мог разрушить, а мог построить, обладал огромной властью, значительной свободой действий. И тем не менее, он испытывал боль от ежедневного существования, тяжесть огромной ответственности за эту свою свободу, потому что никто за него не мог решить его проблемы. Иногда он сам себя спрашивал: ради чего все эти сокровища и дворцы? Зачем ему власть? Даже царь смертен, а он боялся смерти. Только в бою Ирод совершенно забывал, что смерть имеет и к нему отношение. Он считал, что думать об опасности в битве — пустое дело, что будет, то будет. Загробная жизнь? Но жизнь ему нужна была здесь. Его дни состояли из ежечасного балансирования на грани жизни и смерти. В молодости он бросал вызов своим страхам отчаянным безрассудством. Если сначала он испытывал от этого подъем, то со временем защитная система его психики начала давать сбои. Ему трудно было смириться с мыслью, что он исчезнет бесследно. Ирод напрасно утешал себя, что истинное бессмертие в его великих деяниях, которые будут передаваться в рассказах из поколения в поколение. Царь впадал в тяжелейшую тоску или ярость, плохо спал и часто во сне кричал, когда ему снились кошмары. Его душевный недуг прогрессировал.