Павел Фокин - Маяковский без глянца

Валентин Петрович Катаев:

В сущности, он был человеком из другой страны, южанин. Приезжий. И до сих пор никак не мог акклиматизироваться. Заморский страус. Во всяком случае, именно так назвал он себя в стихотворении «России».

Лили Юрьевна Брик:

Часто думают, что в поведении Маяковского было много «игры». Это неверно. Он без всякой игры был необычен.

Творчество

Давид Давидович Бурлюк:

Его биографам не надо будет ждать его автобиографии: Маяковский писал себя и окружающее, – он брал жизнь, – но наводил на нее такие магические стекла, что испепелялись «будни с их шелухою», в простейшем он умел найти грани вечного алмаза искусства.

Надо указать, что Маяковский в своей поэзии ничего не выдумывал. Его стихи – лог его жизни. Судовой журнал. События, факты, однако, записаны нестираемыми знаками. Отшлифовано. Найдена окончательная форма выражения. Не переделать, не забыть, не отбросить. Все в его стихах списано с натуры.

Василий Абгарович Катанян:

Творческая реакция Маяковского была всегда очень быстрой и непосредственной. Стихов-воспоминаний у него почти нет. Поэтому очень легко датировать его стихи по фактам, о которых в них говорится, и такая датировка никогда не оказывалась грубо неточной.

Лили Юрьевна Брик:

Темой его стихов почти всегда были собственные ощущения. Это относится и к «Нигде кроме как в Моссельпроме». Он не только других агитировал, но и сам не покупал у частников.

Давид Давидович Бурлюк:

Первые свои стихи Владимир Маяковский составлял исключительно для декламации, для чтения с эстрады, для рева в курилке в Училище живописи, ваяния и зодчества. В этих многочисленных стихах (чеканных и острых) женщины изображены декоративно. Владимир Маяковский стеснялся на эстраде быть «бесстыдным» перед незнакомыми ему людьми. Его интересовали городские натюрморты. Железные вывески с «копчеными сигами», «трубы», по которым водопадами струится сырость. Весь первый период стихотворчества прошел на бульварах, на улицах. У поэта не было бумаги, не было чернил. У него была безмерная память и сквозь дым папирос вырывались первые огненные языки, куски его будущих потрясающих поэм.

Владимир Владимирович Маяковский. Из книги «Как делать стихи», 1926 г.:

Говорю честно. Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. А если отрывки таковых метров и встречались, то это просто записанное по слуху, так как эти надоевшие мотивы чересчур часто встречаются – вроде: «Вниз по матушке по Волге».

Я много раз брался за это изучение, понимал эту механику, а потом забывал опять. Эти вещи, занимающие в поэтических учебниках 90 %, в практической работе моей не встречаются и в трех.

Лев Федорович Жегин:

В Школе живописи можно было видеть, как Маяковский «выколачивает» ритмы своих кованых строк. Забравшись в какой-нибудь отдаленный угол мастерской, Маяковский, сидя на табуретке и обняв обеими руками голову, раскачивался вперед и назад, что-то бормоча себе под нос. Точно так же (по крайней мере в ту пору), путем бесконечных повторений и изменений создавал Маяковский и свои графические образы.

Сергей Сергеевич Медведев (1891–1970), товарищ В. Маяковского в его гимназические годы в Москве, впоследствии действительный член Академии наук СССР (1958), химик:

Усиленно обсуждался, помню, такой вопрос: чтобы создать что-нибудь в искусстве, нужен ли только талант или талант плюс работа? Нередкая в таких юношеских спорах переоценка значения таланта была Володе абсолютно не свойственна. Он считал, что решающим, определяющим условием развития художника является упорный труд и систематическая работа над собой.

Владимир Владимирович Маяковский:

Поэзията же добыча радия.В грамм добыча –в год труды.Изводишьединого слова радитысячи тоннсловесной руды.

Лили Юрьевна Брик. В записи Григория Израилевича Полякова:

Творил всегда на память, записывал обычно уже готовое произведение, причем предварительно чрезвычайно тщательно отделывал и отшлифовывал его в уме (например, мог до 50 раз подбирать различные варианты рифмы).

Владимир Владимирович Маяковский. Со слов Э. Джонс:

Знаешь, когда я закончу, отполирую, напишу две строчки за день, – значит, я хорошо в этот день поработал.

Василий Васильевич Каменский:

Работать он мог в любой обстановке: у Бурлюка, в гостях, в театре, на улице.

Лили Юрьевна Брик. В записи Григория Израилевича Полякова:

Писать не любил, писал мало и, скорее, медленно. По сравнению с устной письменная речь отступала на задний план. Так же как и остальные движения, письмо было отрывистое, лаконичное.

Василий Васильевич Каменский:

(Маяковский – Сост.), собственно, не писал, как обыкновенно пишут за письменным столом (у него и стола не было), а работал своим оригинальным способом.

Метод его работы заключался в том, что задуманную тему он разрабатывал до точности в голове и строил строки мысленно почти вслух, воображая себя читающим, исполняющим.

При этом он не нуждался в уединении, а, напротив – непременно работал при нас и новые сделанные строки сейчас же переводил на голос, как бы проверяя их значимость.

И даже справлялся:

– Интересно?

И получал неизменный ответ:

– Гениально!

В кафэ: шум, люди, музыка, а Маяковский глядит поверх всего и делает свою работу, иногда цитируя отдельные новые строки.

Софья Сергеевна Шамардина:

Вот он ходит из угла в угол и уже не старые свои строчки читает, а наговаривает в своих, таких особенных интонациях – новое. И уже не голос свой слушает, а смысл и строй стиха.

Вот сказал так – прошел по комнате, повторил. Вот переставил слово. Вот заменил другим. И долго выхаживает каждую строчку. <…> Вдруг остановится, спросит: «Нравится?»

Людмила Семеновна Татарийская:

Если Владимир Владимирович продумывал и сочинял свои произведения, он открывал дверь из комнаты в переднюю, из передней в коридор и шагал туда и обратно.

А когда ему нужно было свои мысли и слова переносить на бумагу, он подходил к бюро, становился одной ногой на стул и записывал.