Николай Старшинов - Зарево над волнами

- Клянусь! - склонил голову младший политрук

Иван Левин.

- Клянусь! - четко произнес старшина Николай

Алешичев.

- Клянусь!

- Клянусь!..

Клятва звучала тихо. Да и не нужны громкие слова, если самое главное западает в душу, становится частицей человеческого сознания.

Вражеский лазутчик

Всем надоели вечные жалобы краснофлотца Михаила Фомина.

- За что на меня такая напасть? - твердил он в который раз. - Ребята ходят на задания, бьют фрицев, а я торчу у котлов с кашей, к тому же, учтите, без специального образования.

Действительно, поварского образования у Фомина не было, но готовил он по тем временам довольно вкусно, как мог, старался угодить разведчикам. Только при каждом удобном случае просился на задание.

- Поймите, товарищ Фомин, - урезонивал его командир, - подменить вас некем.

Однажды к нам прибыло пополнение. Неведомо каким образом Фомин навел интересующие его справки. Он первым примчался к командиру с известием, что среди вновь прибывших есть самый настоящий кок "со специальным образованием". Проверили. Сведения подтвердились. С пополнением к нам прибыл один младший сержант по специальности кок.

Кто-кто, а Фомин радовался больше всех, сдавая немудреное камбузное хозяйство новичку.

Готовить пищу новый кок умел. Особенно раскрывались его способности, когда та или иная группа разведчиков возвращалась с очередного задания. По давно заведенному правилу вернувшиеся на Большую землю наскоро приводили в порядок свой туалет и являлись на камбуз, чтобы "наверстать упущенное", как любил выражаться наш неугомонный одессит Володя Сморжевский. Кок умел всем угодить, знал вкусы почти каждого разведчика и готовил им самые любимые блюда. Например, он подметил, что я неравнодушен к жареному картофелю, и всегда встречал меня на пороге камбуза со сковородкой в руках. В ней исходила ароматным паром румяная картошка.

Во время таких пиршеств кок неотлучно находился у столов, внимательно слушал рассказчиков (а их в таких случаях бывает немало), расспрашивал, интересовался деталями операции.

Через некоторое время наш младший сержант тоже попросился на задание.

- Что же мне с вами делать? - сокрушался командир. - Поймите, хорошо приготовленная пища это тоже немаловажный вклад в боевую операцию.

- Понимаю, - вежливо отвечал кок, - но чем, скажите, я хуже других?

Отказать ему было трудно, тем более, что подельчивый и добрый по натуре Фомин добровольно вызвался на время подменить нашего кока на камбузе.

Как-то группа разведчиков во главе со старшим сержантом Алексеем Дроздовым готовилась к рейду в район Соленого озера. Шло семь человек. Одним из них был наш кок. В ночь с 23 на 24 ноября 1942 года группа высадилась и приступила к выполнению боевой задачи. По плану операции через трое суток "морской охотник" должен был снять разведчиков с оккупированного гитлеровцами побережья и доставить их на Большую землю.

Точно в срок катер прибыл в заданный район, заглушил моторы и, покачиваясь на волнах, стал ждать сигнала с берега. Вот наблюдатель заметил серию вспышек фонарика - разведчики вызывали шлюпку. Ее тотчас спустили на воду.

Плечистый краснофлотец умело табанил веслами, с каждым их ударом приближая шлюпку к берегу. Пулеметчик, сидящий на корме, сосчитал темные силуэты людей на берегу. Семь человек. Все в порядке. Столько и должно быть. Он уже хотел убрать пулемет, чтобы дать возможность разведчикам садиться в шлюпку с кормы, как раздалось несколько винтовочных выстрелов. У самого борта шлепнулись одна за другой три гранаты. Пулеметчик получил ранение, но не растерялся и открыл прицельный огонь по силуэтам людей, находившихся на берегу. Гребец ловко рванул шлюпку и погнал ее к катеру. С "морского охотника" полоснули трассы пулеметных очередей. Подобрав шлюпку, командир увел судно в открытое море.

Несколько ночей ходили катера в район Соленого озера, но безрезультатно. Разведчики исчезли.

- В чем дело? - недоумевал командир отряда. - Если моряки не ошиблись в сигналах, то их подавали наши люди. Ведь серию сигнальных вспышек знали только семь разведчиков, и больше никто.

- А вдруг, - делали мы предположение, - врагу стали известны наши сигналы?

И верилось и не верилось. Порой мы рисовали себе страшные картины, будто кого-то из разведчиков схватили каратели и он под пыткой выдал наши позывные. А быть может, предательство? Как бы там ни было, стало очевидным, что с группой Дроздова что-то случилось. Но что? Ответ пришел много дней спустя. Его принесли сами разведчики этой группы. Только их оказалось не семь, а шесть. Кока, так рвавшегося в бой, среди возвратившихся не оказалось.

- Он исчез вскоре после высадки, - рассказывал командир группы старший сержант Дроздов. - Отошел в сторону, якобы по естественной надобности, и больше не появлялся. Ночь-то была темная, хоть глаз выколи... Да еще дождик начал накрапывать.

Убедившись в бесполезности поисков и не желая рисковать группой, командир отвел ее примерно на километр в сторону от первоначальной стоянки. На прежнем же месте остались двое. На рассвете они услышали торопливый топот тяжелых солдатских сапог. Большой отряд карателей спешил прямо к покинутому разведчиками лагерю. Не обнаружив их, немцы заволновались. Послышались довольно громкие возгласы.

- Слушай, - проговорил один из разведчиков, - кажется, голос нашего кока.

- Ерунда... Они все по-немецки шпарят.

Прислушались. Теперь уже сомнений не оставалось. Одним из говоривших на немецком языке был исчезнувший из группы кок.

Положение осложнилось. Предатель знал маршрут передвижения разведчиков, пункты, в которых предстояло побывать. Следовало немедленно уходить из опасного района.

Неподалеку от селения Витязево моряки встретились с партизанской заставой. Народные мстители помогли им переправиться на Большую землю.

Случившееся насторожило всех командиров и политработников. Происшествие с коком убедило нас, что враг хитер и коварен, а война гораздо сложней, чем мы ее себе представляли.

Забегая вперед, расскажу конец этой истории.

Военная судьба разбросала многих наших разведчиков по другим участкам фронта. Наш отряд под командованием Цезаря Львовича Куникова в феврале 1943 года высадился десантом на Малую землю. Потом мы стали именоваться 393-м отдельным батальоном морской пехоты. Принимали участие в десантных операциях в Новороссийске и на Крымском полуострове.

Январь 1944 года... Два батальона морской пехоты высадились в Керчи, обеспечив плацдарм для второго эшелона советских войск. Одновременно под Феодосией появился наш воздушный десант. Им командовал Василий Пшеченко. Отряд с боями достиг старокрымских лесов и, связавшись с партизанами, в течение длительного времени устраивал засады, производил налеты на вражеские колонны, движущиеся по дороге между Старым Крымом и Грушевкой.