Дмитрий Альперов - НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА

Отец пошел к Максу, рассказал ему о своем разговоре с Тауриком, признался, что последние полгода только и делает, что репетирует все номера Маиса и что очень хотел бы показать их ему и Таурику.

Макс долго молчал, потом сказал:

— Пойми, если ты будешь показывать работу только мне и

Таурику и при этом не будет публики, ты провалишься. Публика — залог успеха. Почему у меня в Ростове такой успех? Цирк большой. Публики — море. Она заражает. Смех — вещь необходимая. Человек любит смеяться, и когда он видит, что кто-нибудь смеется, то старается сам пристроиться к чужой веселости. Не знаю, что тебе придумать. Знаю, что из моего репертуара ты умеешь танцовать на лопате, ходить на ходулях, делать номер с пером. Умеешь все, кроме танца с куклой.

Отец ободрился его дружеским тоном и признался Максу, что он уже зимою сшил себе такие же костюмы, в каких выходил на работу Макс, и сделал реквизит.

— Ну что же — сказал Макс, — завтра воскресенье. Мы тебе устроим дебют. В цирке сделать этого нельзя, неудобно. Я не хочу, чтобы над тобой смеялись, если ты сработаешь плохо.

А выступить тебе надо непременно перед публикой. Так я вот что надумал: мы с Тауриком пойдем в один из балаганов на ярмарке, и там ты нам покажешься.

На этом и порешили. Отец не спал всю ночь, обдумывая предстоящий дебют. На рассвете он встал, взял ходули и лоиатку и пошел в цирк. Там надел костюм и загримировался под Макса. Затем разбудил кучеров, дал им рубль и попросил посмотреть, похож ли он на Макса. Он проделал перед кучерами все номера. Работа отца им понравилась. Отец, радостный, пошел в уборную Макса, лег и заснул. Вдруг чувствует, его толкает кто-то. Раскрыл глаза — Макс. Зовет: «Иди, иди скорее, Таурик уже ждет».

Отец быстро вскочил, схватил свои костюмы и реквизит и пошел за Максом. Втроем они двинулись на ярмарочную площадь к балаганам. Вокруг шумела толпа зевак. Они едва могли пробиться ко входу в балаган. Хозяин балагана встретил их приветливо. Макс рассказал ему, в чем дело. Балаганщик пригласил их за кулисы и предложил отцу «разговаривать» с ним во время номера, т. е. быть его «шпрехом». Отец просил выпустить его во втором представлении, чтобы он мог обдумать, как вести номер и подготовиться.

Когда отец во втором представлении вышел на сцену, он растерялся. Он привык к манежу; и на сцене ни разу не выступил. Публика, же, увидев его, закричала: «Макс! Макс! Браво! Бис!»

Это придало отцу храбрости. Он проделал поочередно все номера, вводя в них им самим придуманные трюки, основанные на акробатике. Когда он кончил, его костюм был мокрый, как после купанья. После каждого номера публика: кричала: «Браво, Макс! Браво!»

Макс обнял отца, поцеловал его и сказал:

Не думал я, что ты такой способный. Я бы с тобой раньше занялся. Вижу, что ты себе сам дорогу пробьешь.

Таурик сказал, что берет отца и предложил ему восемьдесят рублей в месяц жалованья. Макс заметил, что за такую работу этого жалованья мало и что надо отцу положить сто рублей. Сошлись на ста рублях. Отец был в восторге. Таурик спросил отца, есть ли у него деньги на дорогу. У отца было рублей шестьдесят сбережений. Таурик дал ему еще двадцать пять рублей и велел через три дня приехать во Владикавказ.

Таурик уехал.

На другой день отец купил за десять рублей жетон, выгравировал иа нем: «Дорогому учителю от Адольфа-Сережи» и преподнес Максу.

Отец не знал, как ему быть с Тюриным, как сказать, что он через три дня уходит от него. Макс советовал отцу уехать тайком ночью. Отец не хотел делать этого, тем более, что у него» не было паспорта. Тогда Макс предложил говорить с Тюриным при нем. Вечером после представления Тюрин стоял с Максом. Отец подошел к ним и сказал Тюрину, что хочет уйти от него. Тюрин рассердился: — Мне теперь нужны холостые артисты для Закаспийского края. Я тебя к себе не звал, ты сам ко мне в труппу напросился. Не пущу тебя никуда, а удерешь, вытребую тебя обратно этапом через казачьего атамана.

Отец испугался и ушел от Тюрина со слезами на глазах.

Во время объяснения отца с Тюриным Макс молчал, но из цирка ушел вместе с Тюриным.

Отец всю ночь проплакал. Утром пошел к Максу. Оказалось, что Макс ушел с женою гулять за город. Отец еще больше расстроился. Пошел в цирк. В это время Тюрин репетировал с лошадьми. Он прервал репетицию, подозвал отца и, спросил его:

— Когда хочешь ехать?

Отец растерялся, молчит.

— Благодари Макса. Он уговорил меня отпустить тебя. Когда едешь?

— Послезавтра, — сказал отец.

— Хорошо. Тогда завтра твой бенефис. Будешь работать в трех отделениях все, что умеешь.

У отца от волнения подогнулись коленки. В шесть часов вечера вернулся Макс. Отец бросился к нему с рассказом. Макс сказал, что обо всем знает и что это ему удалось уговорить Тюрина дать отцу бенефис.

На другой день появилась афиша: «Бенефис клоуна-гимнаста Адольфа».

Но отцу не повезло в его первый бенефис. С утра лил сильный дождь. Прекратился он только к шести часам вечера. Сбор был неполный, хотя и неплохой. Макс настоял, чтобы отец проделал номер на ходулях. Во время этого номера Тюрин и все артисты вышли смотреть и по окончании номера хвалили отца.

В третьем отделении Тюрин преподнес отцу серебряный жетон с надписью. «Прилежному молодому артисту от директора цирка», а Макс подарил ему серебряные часы с цепочкой и надписью «Славному Адольфу, будущему знаменитому клоуну от Макса Высокинского». После представления Тюрин дал отцу семьдесят пять рублей и сказал:

— Это тебе с бенефиса. Пусть тебе Таурик столько даст.

Макс устроил на манеже ужин для всей труппы. Беседа шла до утра.

— Пьянки не было, — вспоминал об этом ужине отец, — так как сам Макс не пил ни водки, ни вина. Все было очень, очень скромно.

На ужине была даже жена Макса, которая вообще редко бывала в цирке. Она подарила отцу ею самою вышитую рубашку. Утром отец пошел в город и купил себе брюки, тужурку и шляпу того фасона, какой носил Макс. Обедал он у Высокинских. На прощанье Макс дал отцу много ценных советов и спросил его, как он назовет себя, выступая у Таурика.

— Адольф-Макс, — ответил отец.

Впоследствии, когда отца уже считали хорошим клоуном, про него так и говорили: «Это клоун Адольф-Макс». Максов же в подражание Максу Высокинскому развелось очень много. Едва ли не каждый клоун называл себя Максом.

На другой день вечером отец уехал. Провожали его Макс с женой. Жена Макса принесла отцу целый сверток еды, а Макс подарил ему два своих старых клоунских костюма.

Расставаясь, все трое так плакали, что отца потом его шутники по вагону спрашивали: «Вас кто провожал? Отец с матерью?»