Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

В конце августа в полку появился майор Курепин. Его прислали на должность заместителя начальника штаба полка. На вид ему было лет сорок пять. Когда на совещании руководящего состава полка его представляли, Курепин рассказал, что до войны служил на командных должностях, но в 1938 году по состоянию здоровья был уволен в запас. С началом войны его призвали в армию. Прибыл он из штаба ВВС 21-й армии, где служил на должности начальника оперативного отдела.

Представляя Курепина, командир полка спросил:

— Какие будут вопросы?

— За что вас так резко понизили? — спросил командир эскадрильи Красночубенко.

— За плохую исполнительность, — уклончиво ответил Курепин.

— Что еще можете рассказать о себе? — спросил инженер Римлянд.

— Что рассказывать? Было в моей жизни немного радости и много горя, а говорить об этом неинтересно.

После мы узнали, что Курепина из штаба ВВС 24-й армии выгнал командующий генерал-майор Погребов. Командующий приказал Курепину организовать заставы на основных дорогах, идущих с запада, для того чтобы задерживать сбитых и переходящих линию фронта летчиков, штурманов, стрелков-радистов и техников, потерявших части, формировать из них роты и отправлять эти роты на пополнение стрелковых частей под Ельню. Получив приказание, Курепин имел дерзость напомнить Погребову о том, что существует приказ по ВВС, согласно которому всех сбитых и потерявших части авиаторов надлежит направлять на сборный пункт личного состава ВВС в Москву. Погребов возмутился и сказал, чтобы его и духа не было в штабе ВВС 24-й армии.

Курепин обо всем говорил обстоятельно и тихо, как человек, поживший и знающий цену словам. Работал он очень хорошо и быстро завоевал деловой авторитет как опытный высокообразованный человек.

На одном из партсобраний секретарь парторганизации полка старший лейтенант Козлов поставил вопрос о задачах коммунистов по предупреждению потери ориентировки при возвращении с боевого задания, в связи с непрекращающимися случаями потери ориентировки при возвращении экипажей ночью на свой аэродром. Штурманы Чередник и Каменский остро критиковали тех, кто теряет ориентировку, и плохую организацию навигационного обеспечения приводными средствами возвращения бомбардировщиков на свой аэродром. Тараканов назвал действия стартового наряда граничащими с трусостью, когда они, боясь ударов фашистских бомбардировщиков, не открывают световых посадочных знаков нашим возвращающимся самолетам чуть ли не до их приземления. Штурман полка Вылегжанин признал критику в свой адрес правильной и улучшил расстановку и режим работы световых приводных средств. А командир полка Суржин заставил стартовый наряд лучше выполнять обязанности и лучше работать прожектористов и батальон аэродромно-технического обслуживания. После этого партсобрания случаи потери ориентировки резко сократились.

Кроме поддержки наступления войск 24-й армии, наш полк 31 августа и 1 сентября участвовал в воздушной операции ВВС Красной Армии по срыву наступления 2-й танковой группы противника. В этой операции на нас была возложена задача уничтожить фашистские самолеты на аэродроме Сеща.

Для постановки боевой задачи летный состав собрался в штабе полка. Вошли командир полка Суржин, начальник штаба М. П. Стороженко и штурман В. И. Вылегжанин. Майор Суржин с начала боевых действий показал себя смелым решительным командиром. Личным примером он показывал, как в условиях превосходства противника надо уничтожать заданные цели, преодолевать зенитный огонь и отражать атаки истребителей. За это все ему прощали вспыльчивость и манеру все вопросы решать сразу, иногда даже не разобравшись. Но на этот раз он старался быть обстоятельным, хотя сдерживался с трудом.

Суржин предоставил слово Стороженко, который охарактеризовал летному составу общую воздушную обстановку, сообщил, что, по данным воздушной разведки, на аэродроме Сеща сосредоточено более тридцати бомбардировщиков и неустановленное количество фашистских истребителей. Затем поднялся Суржин.

— Командование доверило нам нанести удар по аэродрому Сеща для того, чтобы обеспечить действия наших наземных войск и авиационных частей по срыву наступления танковой группы противника, — сказал он. — Мне приходилось летать с этого аэродрома, поэтому мой экипаж и экипаж Устинова полетят первыми перед наступлением темноты для того, чтобы нанести удар по самолетам противника на аэродроме и создать очаги пожаров, ориентируясь на которые все остальные экипажи должны выходить на заданные цели. Под самолеты подвесить фугасные, осколочные и зажигательные бомбы. Главной целью наших ударов считать фашистские бомбардировщики, и мы должны как можно больше их уничтожить.

Определив очередность выхода на цель, порядок нанесения ударов и управления, Суржин предоставил слово Вылегжанину. Штурман полка дал указания о прокладке маршрута полета, выходу на цель и особенно подробно разъяснил порядок возвращения экипажей на свой аэродром.

Заместитель командира третьей эскадрильи Гладков взлетел, когда уже стемнело. Впереди него полетел на цель экипаж Лесняка, а за Гладковым — комиссар Лучинкин.

Самолет Гладкова с бомбами на внутренних и внешних держателях нехотя отрывается от земли. Круг над аэродромом и от светомаяка курс на цель. Отойдя от аэродрома, самолет погрузился в темноту, как в океан. На земле светомаскировка, а отдельные слабые огоньки говорили или о дерзкой смелости, или о какой-то трагедии. Это или пожар после налета вражеских самолетов, или еще не весть что. И только небо, покрытое отдельными облаками, выглядело, как черный плащ волшебника, сияющий звездами. Через двадцать минут полета штурман Каменский доложил:

— Проходим линию фронта, под нами Десна.

— Понял, — ответил Гладков и спросил: — Иван, а ты не придумал, как нам лучше отомстить фрицам за ежедневные бомбежки нашего аэродрома?

— Думаю, Петрович, — ответил Каменский.

— Думай быстрее, а то впереди видишь левее по курсу зарево? Мне кажется, что это горят самолеты в Сеще, — сказал Гладков.

— Давай фугасными бомбами ударим по северо-западной стоянке с ходу, а зажигалками и осколочными нанесем удар со второго захода, — предложил Каменский.

— Согласен, только второй заход сделаем на малой высоте.

Вот и Сещинский аэродром, горят самолеты на северной стоянке. Над аэродромом в перекрестии лучей прожекторов самолет Лесняка, по нему бьют зенитки. Но вот серия разрывов бомб огненным смерчем перечеркивает западную стоянку немецких самолетов, и вслед за ней вспыхивает и распространяется пламя пожаров. Это нанес бомбовый удар экипаж Лесняка.