Юрий Лурье - От Рио до Мексики… «автостопом»!

Панама — интересная страна. Чем больше мы здесь живём, тем больше она нам нравится. Своей валюты здесь нет — только доллары США. Несмотря на то, что это спасает экономику Панамы от инфляционных процессов, бушующих в других латиноамериканские странах, отсутствие национальной валюты больно ранит самолюбие гордых панамцев. Поэтому даже доллары они называют «бальбоа». «Из вредности», как говорит Стасик. Правда, в стране чеканится монета с изображением профиля великого конкистадора, достоинством 5, 10, 25 и 50 центов.

Панамские индейцы одеждой и внешним видом сильно отличаются от индейцев Бразилии, Перу, Боливии, Эквадора. Женщины носят в носу обязательное золотое кольцо, что видимо делает их привлекательными в глазах соплеменников. Их национальный герой — Уррака, более 9 лет ведший борьбу с испанскими завоевателями. Его именем и статуями украшаются улицы, площади, здания. Медная одноцентовая монета знакомит нас с гордым профилем индейского вождя.

Бокс в Панаме — любимейший вид спорта. Из Панамы вышло около дюжины чемпионов мира среди профессионалов. В том числе такие знаменитости, как Браун, Педроса, Роберто Дуран. Но сегодня любительский бокс в Панаме переживает не лучшие времена. Да и в профессиональном панамцы утратили свои позиции. Связавшись с Президентом Ассоциации боксёров-любителей, сеньором Марио Чаном, предложил свои услуги. Помогла вырезка из бразильской газеты «О’Жиа» с моей фотографией, повествующая о тренерском семинаре, проведённом в Рио-де-Жанейро. Решили для проведения семинара воспользоваться запланированным Чемпионатом Панамы среди юниоров в г. Сантьяго, где будут собраны тренеры, работающие в любительском боксе. Пришлось сильно подсократить программу, рассчитанную на две недели занятий и уложиться в два дня. Тем не менее семинар прошел с большим успехом и, по мнению участников и руководства Федерации, был весьма полезен. Подтверждением этого послужила значительная сумма, выплаченная мне в качестве гонорара.

Что касается политической обстановки в стране, то стабильной её назвать трудно. Чем-то она напоминает ситуацию, сложившуюся во многих республикам бывшего СССР после его развала. Пришедшее к власти в Панаме «демократическое» правительство (напомню, оно пришло к власти после вторжения американцев и ареста диктатора Норьеги) уже успело порядком дискредитировать себя некомпетентностью и коррупцией. Большой ущерб внутренней стабильности нанёс также разгон армии, осуществленный по требованию Соединённых Штатов. Большое количество огнестрельного оружия осталось на руках населения и время от времени оно стреляет. Возросла активность криминального элемента. Особую угрозу создают рейды в Панаму гангстеров из соседней Колумбии. Сделав свое чёрное дело, они тут же исчезают на сопредельной территории, недосягаемой для панамской полиции. Ежедневные выпуски газет публикуют на первой странице фотографии жертв этих рейдов, одна другой страшней, и правые, и левые обвиняют во всём Штаты — «гринго» здесь тоже не любят. Заодно достаётся и России, ныне отказавшейся от почётной обязанности снабжать оружием и деньгами любую группировку, декларирующую борьбу против американского империализма.

У нашего хозяина, сеньора Карлоса Вонга — очередной «сходняк». Я уже писал, что он занимает видное место в руководстве Компартии Панамы. На этот раз собрание носит солидное название: «Региональный съезд КПП», как значится в специально отпечатанных программках. Громкая музыка, бар с богатым выбором спиртных напитков, оборудованный на веранде, обильное угощение, убеждают в том, что панамские коммунисты далеко ушли вперед в искусстве конспирации от российских большевиков дореволюционных времен, с их скромными чаепитиями и танцами под гармошку. Партия рабочего класса и трудового крестьянства представлена здесь исключительно творческой интеллигенцией, которой рабочий люд Панамы, очевидно, доверяет безгранично. За столом ведётся ожесточённая классовая борьба, с огненными речами, призывающими угнетённых свергнуть иго ненавистного капитала и решительным «НЕТ!» американскому империализму. Надо сказать, что ЦРУ не дремлет и в борьбе с авангардом рабочего класса прибегает к актам беспощадного террора. Так, например, во время застолья оказался забитым унитаз в единственном туалете. Трудно сказать, к каким катастрофическим последствиям в деле построения Общества Равных привела бы эта диверсия, если бы в моём лице коммунисты Панамы не нашли человека, прошедшего суровую школу жизни в этом обществе. Обнаружение и обезвреживание хитроумного устройства в виде одноразового пластмассового стаканчика, закупорившего отверстие, не заняло у меня больше десяти минут, после чего тихая паника, вызванная подлыми происками классового врага, улеглась и борьба с мировой реакцией пошла своим чередом. Группа из трёх активных борцов с солидными ёмкостями, наполненными «Баккарди» («привет от Хемингуэя»), увлекла меня в уютный уголок на веранде и втянула в политическую дискуссию. По причине моего весьма слабого испанского разговор шёл через переводчика, изучавшего русский язык и практику партийного строительства (а может быть и что-нибудь ещё) в московском Университете им. Патриса Лумумбы. Очевидно, своим самоотверженным поступком (по секрету скажу — вызванным причинами, так сказать, личного свойства) я заслужил их уважение и, несмотря на известную им дремучую мою беспартийность, беседа носила вполне доверительный характер. Перво-наперво взялись за Ельцина и Горбачёва, заклеймёнными общим эпитетом «предатели». После чего досталось Хрущёву. Размявшись подобным образом, мои собеседники принялись за Сталина. Здесь мнения их разошлись. Один из них назвал Иосифа Виссарионовича «фашистом» и «диктатором», тогда как другие, не согласившись с предыдущим оратором, признали его «антифашистом», но эпитет «диктатор» был признан правильным. В основном, претензии к «лучшему другу всех коммунистов» были вызваны тем, что он «уничтожил ленинскую гвардию» (при этом уничтожение миллионов людей, не входящих в эту самую «гвардию» в вину Сталину не ставилось). После этого снова перешли на личности Горбачева и Ельцина, нанёсших непоправимый ущерб государству рабочих и крестьян, а заодно и бюджету братских партий. С этим я не мог не согласиться, глядя на сгрудившийся у входа табунчик машин защитников обездоленных, среди которых хоть и много достаточно дорогих, но отнюдь не последних моделей. Мои робкие попытки выяснить отношение собеседников к такой неординарной личности, как Леонид Ильич Брежнев, поначалу ни к чему не привели, но, в конце концов, настойчивость взяла верх, и мне удалось выяснить, что он «не был настоящим коммунистом», но для дела коммунизма был чрезвычайно полезен. Здесь я допустил бестактность, выразив недоумение по поводу того факта, что социалистическим государством, строящим коммунизм, его славной ленинской коммунистической партией, на протяжении всей истории руководили «ненастоящие коммунисты». А раз так, то товарищи Ельцин и Горбачёв просто не могут быть предателями дела коммунизма, так как предавать им собственно было нечего… После этой мысли, высказанной вслух и выдающей мою полную некомпетентность в вопросах марксистско-ленинской философии, я явно выпал из сферы интересов своих собеседников, переместивших на освободившееся место стаканы с их содержимым. Тут меня перехватили другие товарищи, среди которых одна из представительниц прекрасного пола продемонстрировала несколько рисунков, сделанных мною во время предыдущей беседы. Дело в том, что я так и не избавился от школьной привычки в задумчивости рисовать что-нибудь на промокашке, а так как некоторые способности к рисованию в моих набросках проглядываются, демонстрируемые «произведения искусства» вызвали незаслуженный восторг в массах. В комплекте с обнаруженным ими моём знакомстве с латиноамериканской литературой (Г. Г. Маркес, Астуриас, Рохас, Гальего) это дало основание вернуться к теме достижений социалистического строя в области культуры. Выяснилось, что я — «типичный продукт социалистического воспитания», так как интеллект советского тренера по боксу превосходит интеллект представителя той же профессии здесь, в капиталистической Панаме. Не знаю уж, что заставило меня промолчать и не сказать, что среди моих коллег в России тоже просматривается некоторая дифференциация в плане интеллекта…