Саймон Купер - Большая игра. Звезды мирового футбола

Позже, когда Беккенбауэр стал тренером сборной Германии, его официальный титул звучал как Der Teamchef. С тех пор у немецкой сборной всегда есть «Босс» или «Боссы». Маттеус во власти своего «комплекса Кайзера» тоже всегда хотел быть таковым. Рассказывая о своей международной карьере, он говорит прежде всего о новом статусе.

«У [тренера] Юппа Дерваля я был пятым колесом в телеге, а у Франца Беккенбауэра стал постоянным членом команды», — повествует он в стиле таблоидов. Лотар обычно так и произносит: «Франц Беккенбауэр» — полностью. Скорее всего, он не уверен, достаточно ли близок с тренером, чтобы называть его просто по имени.

«Моим прорывом стал Кубок мира-86. Но я думаю, Франц Беккенбауэр совершил ошибку, когда в финале поставил меня опекать Марадону. Я сосредоточился, но при этом не думал о собственной игре. Когда счет стал 2:0, мы изменили тактику. Кажется, Карл-Хайнц Форстер взял Диего на себя, а я смог атаковать. Мы сравняли счет — 2:2, но потом сделали дурацкую ошибку и проиграли».

Тем не менее Лотару удалось стать «Боссом» сборной Германии. Передача власти официально произошла 17 июня 1986 года, в последние минуты игры с командой Марокко, когда немцам назначили свободный удар. Приготовился Румменигге, но наш герой оттолкнул его и забил гол.

После этого Беккенбауэр иногда обсуждал с Маттеусом состав команды. Но у любого «Босса» есть проблема: другие тоже хотят занять его место. Например, как Руди Фёллер. Или Юрген Клинсманн, который, как только начал прилично играть, тут же стал претендовать на лидерские позиции. В итоге у немцев развелось столько «Боссов», что могло хватить на несколько команд.

Даже в «Баварии» Лотару приходилось бороться, чтобы иметь решающее слово. Иногда он отпускал пару нелестных словечек о конкурентах, которые тиражировала пресса. Однажды Bild написала, что Клинсманна, сыгравшего дельфина на телевидении, игроки называют Плавником, так как он совершенно не умеет контролировать мяч. Журналисты также добавили, что Маттеус делал ставки (и оказался прав) на количество голов, которые горе-нападающий забьет за сезон.

Борьба за власть становилась все более жестокой, и Маттеусу часто доставалось от других «Боссов». Вот всего лишь несколько отзывов о нем коллег:

«Расскажи это крышке от унитаза», Руди Фёллер.

«Тот, кто много говорит, говорит много ерунды», Франц Беккенбауэр.

«Наш новый пресс-атташе», Ули Хёнесс.

«Моя жизненная философия заключается в том, что нужно помогать больным и убогим», Томас Хельмер.

Когда я спрашиваю футболиста о ссорах, тот пытается вести себя как «Кайзер»: «О! — говорит он. — Трения присутствуют в любой группе, в каждой семье. Там, где существует иерархия. Вероятно, в вашем офисе тоже. Наверняка у вас есть босс и секретарша. У каждого из них своя работа. Но они оба вам нужны, не так ли?»

Участники встречи послушно кивают: и те, у кого есть референт, и те, у кого его нет. Спортсмен пытается уйти от вопроса, дипломатично отделываясь стандартными фразами, но затем говорит: «Но босс предпочитает говорить с вами, а не с секретаршей. И это логично!» И демонстрирует фирменную широкую нахальную улыбку.

На Маттеуса нападали не только другие «Боссы», но и жители Германии. Иностранцы ошибочно думают, что все немцы одинаковые. На самом деле они делятся на несколько разных типов. Например, старые и молодые. Осси и весси[15]. Респектабельные бюргеры и маргиналы. Образованные и неотесанные. Причем различий становится больше. «Вы, немцы, никак не поладите друг с другом!» — сказал я как-то группе студентов Технического университета Западного Берлина. Те смущенно засмеялись — они тоже не ладили друг с другом.

К какой категории принадлежит житель Германии, можно определить по его отношению к Лотару Маттеусу. Образованные свысока относятся к футболисту, потому что он — деревенщина. Произносит «к» как «г», «т» как «д» и не имеет никакого понятия о конъюнктивном времени!

Маргиналы презирают его, потому что вообще презирают немцев. Те, кто ненавидит «Баварию» (а это, возможно, самая многочисленная группа немецкого общества), ненавидят игрока за его принадлежность к клубу. Болельщики мюнхенской команды тоже не в восторге из-за того, что двенадцать лет спортсмен выносил сор из избы.

Не любят его и голландцы. «Маттеус = Гитлер», — гласил баннер во время матча между Голландией и Германией в 1989 году. Сегодня, за два дня до последней в его карьере игры между этими сборными, журналист интересуется, почему у футболиста такой плохой имидж в Нидерландах. «Об этом лучше спросить у жителей этой страны, — отвечает Маттеус, как всегда, вежливо. — Для меня это тайна. Мои знакомые голландцы: болельщики, персонал отелей или журналисты — настроены очень позитивно».

«Возможно, потому, что для голландцев вы и есть страна, вы и есть команда», — подсказываю я, имея в виду белую футболку с Прусским орлом, «нырки»[16], упорство, победы, не слишком привлекательную внешность. Жители Нидерландов рассматривают его как воплощение всего негативного в Германии. «Маттеус = Гитлер», конечно, слишком. Скорее, слоган означал «Маттеус = немец».

Но я не говорю об этом, потому что вспоминаю историю рок-музыканта Пола Саймона, который, выступая в нью-йоркском ресторане, познакомился с бейсболистом Джо ДиМаджио. Певец исполнял песню «Мистер Робинсон», где есть такие строки:

Куда ушел ты, Джо ДиМаджио,

Когда в минуту отчаяния

Народ обращает взоры к тебе?

Заметив постаревшую легенду бейсбола, музыкант решил, что тот разозлится. Но ошибся. Песня понравилась, хотя ДиМаджио ее и не понял: «Здесь нет никакого смысла. Все знают, где я и что со мной. Люди ежедневно видят меня в телевизионной рекламе».

Бейсболист воспринимал слова песни буквально, а для певца они были только метафорой, с помощью которой хотел донести простую мысль: герои уровня ДиМаджио исчезли из американской действительности. В тот вечер Саймон уяснил, что спортсмены не считают себя символами. Они думают, что существуют на самом деле.

Поэтому я сказал Маттеусу: «Вы и есть страна, вы и есть команда». Он удивленно посмотрел: «Так что, свист фанатов — это комплимент? Действительно, я должен этим гордиться».

Кстати, именно голландец повинен в самом неловком моменте публичной жизни Маттеуса. И это не Рууд Гуллит, а обыватель, в 1993 году случайно заснявший футболиста любительской видеокамерой на праздновании Октоберфеста в Мюнхене.