Николай Шмелев - С малых высот

За спиной у меня разместились двое — Рубан и Коновалов. Пролетели фанерный завод, железнодорожную станцию Пола. Земля внезапно затянулась туманом. Это произошло так быстро, что мы и ахнуть не успели. Даже с высоты ста пятидесяти метров ничего не видно.

Летим. Туман не рассеивается. Чтобы не столкнуться, я отвалил влево, а Емельянов — вправо. Голованов пошел прямо.

Бензин на исходе. Что делать? Убрал газ, вошел в туман и решил садиться. А что подо мной — не знаю. То ли лес, то ли деревня, а может быть, дорога или озеро? Ничего не видно.

Уменьшив скорость почти до посадочной, стал парашютировать. Самолет словно проваливался в колодец. В таких случаях, как говорится, душа в пятки уходит. К счастью, самолет приземлился на открытом месте.

— Сели, сели! — почти в один голос закричали штурман и техник.

— Под снегом лед. Это, наверно, седой Ильмень, — определил Рубан.

— А на какой мы стороне? — тревожно спросил я. Дело в том, что западный берег контролировали фашисты.

Вот положение! И спросить некого. Решили ждать, пока рассеется туман. Коновалов и я закурили. Рубан не травил свои легкие никотином.

Неожиданно метрах в двухстах от нас показались подводы с людьми. Андрей побежал навстречу. Мы с Коноваловым запустили мотор. Заранее договорились: если это немцы, Андрей даст выстрел, мы на скорости подрулим к нему, заберем его и взлетим.

Андрей залег у проруби. Время шло томительно медленно. Когда подводы подъехали поближе, Андрей громко крикнул:

— Стой! Кто идет?

С передней повозки хриплый, старческий голос ответил.

— Свои, сынок, тутошние рыбаки. Едем рыбку ловить!

Андрей осторожно подошел к повозкам:

— Папаша, до берега далеко?

— Берег тут рядом, километра три до него, а там и Замленье.

— Замленье? — обрадовался Андрей.

— Да, да, сынок. Там летчики есть и самолеты стоят!

— Спасибо, папаша! — сказал Андрей и побежал к

самолету.

— Замленье рядом. Почти дома! — крикнул он на бегу.

— Полетим сначала туда, может быть, бензином заправимся, — предложил я.

Все согласились.

В редком тумане я благополучно сел на замленьском аэродроме. К нашему удивлению, там оказались Голованов с Емельяновым. Они тоже сели сначала на озере и уже потом перелетели в Замленье.

В середине дня, когда туман рассеялся, все мы возвратились домой. Нас встретили так, будто мы с того света пришли. Командир и комиссар хотели уже организовать поиски.

Немного отдохнув, снова перелетели в Ожедово. Напряжение в боевой работе нарастало. За ночь пришлось сделать десять полетов. Когда мы с Рубаном, возвратившись с последнего задания, шли на КП с докладом, навстречу попался взволнованный Ноздрачев.

— Знаете, братцы, что мне приказано? — не скрывая своей радости, заговорил он. — С рассветом вылетаю в Александровку, в распоряжение подполковника Конева. Попутно отвезу туда Мишина. Он пригонит новую машину.

— А зачем ты понадобился Коневу?

Ноздрачев многозначительно поднял палец вверх:

— Будем выполнять особое задание. Особое — понимать надо!

Мы с Андреем переглянулись. Всем было известно, что Георгий Конев, герой боев в Испании, инспектор по технике пилотирования военно-воздушных сил Северо-Западного фронта» один из лучших истребителей, ас. Он летал на самых новейших скоростных истребителях. И зачем ему мог понадобиться Ноздрачев со своей «техникой»?

Самолет подготовили к полету. Начало светать. Ноздрачев пожал товарищам руки. В этот момент он забыл о правилах воинской субординации. Вместо «сержант Емельянов» он добродушно сказал: «Витя, до свиданья». Емельянов, не поверив услышанному, по привычке ответил: «До свиданья, товарищ лейтенант». Хотел добавить: «Желаю вам успеха», но не успел: Ноздрачев уже сидел в передней кабине. Мишин разместился во второй.

Провожающих набралось человек двадцать. Все, кто возвращался на аэродром с задания, спешили пожелать Ноздрачеву удачи: приятно было думать, что наш товарищ понадобился знаменитому летчику.

Помахав крагой, Ноздрачев пошел на взлет. На фоне зари мелькнули полоски крыльев его У-2.

Вдруг из-за облаков с западной стороны вынырнула пара «мессершмиттов». Они прошли над аэродромом, поочередно сделали в строю по «бочке», еще раз прошлись, словно кого разыскивая, и круто развернулись в сторону взлетевшего У-2.

Появились они так неожиданно, что никто из присутствующих сразу не сообразил, что делать. Ноздрачев, не подозревая об опасности, спокойно продолжал полет. Ведущий «мессер» вырвался вперед и открыл огонь. В морозном воздухе раскатился сухой треск пулеметных очередей.

— Тревога! — только тогда закричал кто-то.

Люди бросились в укрытия. Ахнули зенитки. Но было уже поздно. Вторая очередь, выпущенная фашистом, угодила в У-2. Самолет Ноздрачева качнулся, повалился на крыло и перешел в штопор. «Мессершмитт», преследуя его, стрелял до тех пор, пока У-2 не врезался в снег.

После этого «мессеры» дали несколько очередей по стоянкам наших самолетов и на бреющем, почти над самой землей, ушли к фронту. На их крыльях были отчетливо видны кресты, а на фюзеляжах изогнутые черные стрелы.

В воздухе истошно выла сирена, зенитчики сверлили небо искрящимися трассами очередей, к горящим обломкам У-2 бежали люди…

За три месяца боев полк не досчитался многих. Почти каждую неделю кто-нибудь не возвращался с задания. Гибли боевые друзья, горели самолеты. Но все это происходило где-то там, за линией фронта, в ночной темноте. А вот потерять двоих товарищей прямо на глазах, на собственном аэродроме — такого еще не бывало.

Товарищи быстро вытащили Ноздрачева и Мишина из-под обломков самолета. Оба они были уже мертвы.

Одна пуля попала прямо в медаль «За отвагу» и глубоко вдавила ее в грудь лейтенанта Мишина.

Подошли командир полка и комиссар. Кто-то погрозил в небо кулаком, кто-то крепко выругался. Куликов отдал несколько распоряжений и тут же подозвал меня:

— Приготовьтесь лететь на аэродром Александровка, — приказал он, выполнять задание с подполковником Коневым будете вы.

До Александровки долетел без происшествий. Аэродром находился на восточном берегу реки Ловать, севернее большой полусожженной деревни Рамушево. Здесь стоял полк истребителей. Я отрулил самолет на одну из свободных стоянок в ельнике и пошел разыскивать штаб. Восхищение и зависть вызывали у меня быстрокрылые машины, прикрытые маскировочными сетями и молодыми елочками. Аэродром и люди тоже казались мне особенными. Не терпелось узнать, какое задание подготовил для меня Конев.