Анна Герман - Вернись в Сорренто?..

Ах, как же в Италии почитают, обожают, буквально носят на руках особу мужского рода! На мой взгляд, итальянцы слишком глубоко прониклись духом библейских догматов, слишком уверовали в то, что женщина создана для мужчины – при всех условиях, без всяких исключений.

В другой раз Рануччо привез меня на фотосъемки в цирк, расположенный на далекой окраине Милана. «Богатая международная программа с участием экзотических зверей», – прочитала я на огромных афишах перед входом.

Вскоре я уже сидела под куполом гигантского цирка и – как это случалось довольно часто – ждала. Сперва даже не знала, кого и чего. Потом мне удалось вытянуть из Рануччо, что ждем фоторепортера к условленному часу, который давно минул. Тем временем другие исполнители, участники фестиваля в Сан-Ремо, уже снимались для рекламы.

Поскольку ни одна ситуация в этих съемках не должна была повторяться, мне посчастливилось посмотреть разнообразную цирковую программу, правда в этот раз предназначенную быть только фоном для певцов и композиторов. Чрезвычайное впечатление произвел на меня огромный индийский слон, который терпеливо позволял целому ансамблю с гитарами карабкаться себе на спину. Солистка предпочла сняться внизу, рядом с хоботом: очевидно, ей недостало фантазии, а быть может, и… храбрости. Я бы тоже, наверно, струсила. Поначалу меня это забавляло, однако время шло, а фотографа моего все не было, между тем как в клетках оставались уже одни только львы да тигры. Порой они давали о себе знать вполне недвусмысленным образом! Заманчивое знакомство с ними все-таки не состоялось. Фотограф просто-напросто вообще не явился.

Я была очень этому рада. Зверей я люблю и потому считаю, что цирк – одно из наименее достойных изобретений существа, которое кичится тем, что занимает высшее место на древе эволюции. Впрочем, дрессировка продолжает оставаться излюбленным занятием человека. Если под рукой нет зверя, создания, наиболее пригодного для этой цели ввиду его беззащитности, люди со страстью дрессируют друг друга. И занимаются этим испокон веков.

Однажды в разговоре о приближающемся фестивале Пьетро заметил, что неплохо бы снять коротенький фильм для рекламы. Я сразу же подумала о Зосе Александрович-Дыбовской, единственном знакомом мне лично настоящем кинорежиссере. С Зосей я познакомилась в процессе съемок короткометражного фильма, который она ставила.

Познакомилась – это слишком слабо сказано. Нас связала и подружила суровая «мужская» жизнь на «Молнии». Я с чистой совестью называю «мужской» нашу жизнь, ибо с утра и до вечера находилась на палубе «Молнии» в форме капитана военно-морского флота. У меня в том фильме была эпизодическая роль капитана, которого видит во сне главный герой фильма. Играл его Казик Бруснкевич. Кроме того, я пела песенку Марка Сарта «Слова».

Погодные условия совершенно нам не благоприятствовали, как чаще всего бывает во время съемок на Балтике. Мне было известно из газетных заметок, из рассказов знакомых актеров, что здесь случается целыми днями ждать солнечного лучика, просвета среди туч. А нам, наоборот, требовались тяжелые, свинцовые тучи, нависающие над взбудораженным морем и над… судьбой поющей женщины. И необходимы-то они были лишь для первой половины песни, потому что во второй части – солнце, радость, птицы, возвращающиеся в свои гнезда. Мы без затруднений отсняли мажорные эпизоды – лето в том году было просто изумительное, отвечающее всем канонам курортной жизни.

А затем потянулись дни долгого, безнадежного ожидания. «Ну хоть бы самый дохленький циклончик возник», – вздыхала Зося, поглядывая на небеса.

Он появился – в предпоследний день съемок и отнюдь не «самый дохленький». Ураганный ветер, гнавший по небу облака, пронизывал до костей, едва не срывал одежду, заставлял судорожно цепляться за борт. В довершение этого ветер, по-видимому, дул прямо из края северных медведей, так что у Зоси и операторов из-под капюшонов морских комбинезонов виднелись только кончики носов. В это время я в шифоновом платьице должна была делать вид, что мне совсем не холодно, и стараться не стучать зубами. Посему не будет преувеличением сказать, что наша дружба с Зосей закалилась, как сталь высшей марки, в трудных походных испытаниях. Правда, боролись мы не с врагом, а главным образом со стихией и… некоторыми мелкими проявлениями бюрократии.

Беседуя с Пьетро о фильме, я моментально вспомнила «морское приключение», свои «капитанские подвиги» и поняла, какая великолепная может возникнуть оказия. «Увижу Зосю, – размышляла я, – поболтаю по-польски, узнаю, что нового в Варшаве и какие оценки приносят из школы Зосины дочки. А может, Зося даже привезет мне ржаного хлеба?»

В Италии моего любимого черного хлеба нет, и я вдруг стала чувствительно ощущать его отсутствие.

Пьетро пошел на то, чтобы пригласить Зосю вместе с оператором, и вот в моей жизни внезапно засиял лучик радостной надежды на предстоящую встречу.

На другой день благосклонная судьба подарила мне еще одно приятное известие – в Сан-Ремо приезжает директор ПАГАРТа, пан Якубовский.

В назначенный день перед гостиницей остановилась машина CDI. Портье отнес туда мой чемодан. Бармен Джузеппе и служащие из рецепции, улыбаясь, пожелали мне успеха.

Путешествие в Сан-Ремо оказалось не столь изнурительным, как прошлый раз в Канны. Может быть, потому, что теперь не было причины торопиться, а главное, вероятно, потому, что машину вел не Пьетро, а профессиональный шофер. Без сомнения, Пьетро умеет водить машину, с одной только особенностью: он любит резко и часто тормозить. Едущему с Пьетро пассажиру всегда грозит если уж не расплющить нос о стекло, то беспрерывно подавлять тошноту.

Поэтому на сей раз дорога была спокойная, без вынужденных остановок. В Сан-Ремо мы прибыли поздно вечером. Это типичный курортный городок, объект для туристов. Здесь больше гостиниц – как очень, так и не очень роскошных, – чем обыкновенных жилых домов. Бесчисленное множество маленьких пансионатов, кафе, лавочек с сувенирами, пляж с разнообразными необходимыми для туристов услугами – все указывает на то, что постоянным жителям Сан-Ремо отведена здесь функция статистов, а заглавную роль играет турист, приезжий, гость, клиент.

Фестиваль песни в Сан-Ремо происходит в феврале. Маленький садик при гостинице приветствовал нас сочной зеленью деревьев и кустов, готовых со дня на день зацвести. Недоставало только соловьев. Было очень тепло. Какая же это приятная неожиданность лично для меня! Я ликовала прежде всего потому, что уже успела несколько раз порядком продрогнуть под лазурным небом Италии.

В 1962 году меня направили на двухмесячную стажировку в Рим. Правда, я, будучи еще студенткой, уже посетила Италию по двухнедельной туристской путевке, но поездка пришлась тогда на конец сентября, и небо было в самом деле лазурным и знойным. В качестве же стипендиатки я приехала на зимние месяцы: на январь и февраль.