Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Шопперт
Как и для Платона, для неоплатоников реальность и благо трансцендентны. Высшей реальностью является Единое. Другие вещи эманируют (излучаются) из этого Единого в нисходящем порядке (ступени таковы: реальность, ценность, объединение). Зло возникает из разобщенного материала в самом низу этой шкалы, далее всего от Единого. Это значило, что для описания природы зла более нет нужды в дуализме, как этого требовало манихейство. Для неоплатоников зло — это просто отсутствие блага. Оно максимально удалено от высшей реальности Единого и, таким образом, является самым нереальным из всего. Здесь лежал ответ неприемлемому для Августина дуализму, ответ, который решил раз и навсегда проблему зла — оно едва существовало.
Во многом на этой стадии развития неоплатонизм напоминал философскую версию христианства, но без христианского Бога. Все это время Августин ближе и ближе подходил к христианству своей матери; в попытке добраться до истины он даже начал читать послания апостола Павла. Но все еще не мог заставить себя сделать последний шаг.
В августе 386 года н. э. духовный кризис привел Августина на грань нервного расстройства. Однажды, гневаясь и страдая от собственной нерешительности, он искал облегчения в тишине своего сада. Временами он рвал на себе волосы и ударял себя кулаками по лбу. В конце концов, бросился на землю под фиговым деревом и дал волю слезам. И постепенно стал осознавать, что слышит голос ребенка, повторяющего нараспев в соседнем доме: "Tolle, lege. Tolle, lege" ("возьми и читай"). Поначалу он подумал, что пение ребенка было частью какой-то игры, однако внезапно понял, что это "божественное веление мне открыть книгу [послания ап. Павла] и прочесть первую главу, которая попадется". Он вытер слезы, встал и поспешил к книге, оставленной на скале поблизости. Схватил книгу, открыл ее и прочел первые слова, которые оказались в поле зрения: "не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти". Так произошло обращение. Он вернулся в дом и сказал матери, что случилось, и она была в радости.
В течение веков христиане рассматривали обращение Августина в христианство как чудо, но стоит указать на то, что в посланиях ап. Павла Бог может говорить с вами только в христианских терминах. Если бы Августин посмотрел в Упанишады или в египетскую книгу мертвых, он мог бы натолкнуться на очень похожий отрывок, который бы заставил его стать индуистом или поклоняться солнечному богу Ра.
Августин отказался от места преподавателя и оставил мысль о браке. В субботу перед пасхой 387 года он и его сын Адеодат были крещены Амвросием в Милане. Августин и мать решили вернуться в Нумидию. Когда они собирались сесть на корабль в порту Остия, мать заболела лихорадкой. Августин делал все, что мог, но дело ее жизни было завершено, и она умерла.
Годы спустя мать Августина была канонизирована; сейчас она покровительница замужних женщин. Ее святые мощи были перенесены в Рим, где они покоятся соответственно в церкви Sant'Agostino. В большей части случаев сегодня о ней вспоминают благодаря названию лежащего на берегу моря пригорода Лос-Анджелеса Санта Моники, поведение обитателей которого наверняка бы не вызвало ее одобрения. Смерть св. Моники завершает повествовательную часть «Исповеди» Августина, которую он написал десятилетие спустя.
Августин отплыл назад в Африку и вернулся домой, в Тагаст, в сопровождении близких друзей. Здесь они объединились в общину, чтобы жить монашеской жизнью, Августин большую часть времени уделял исследованиям и писал. Несмотря на все свои торжественные заявления о страсти и грехе, Августин был по существу созерцательным человеком. Такой образ жизни ему нравился больше всего, и почти несомненно, что его размышления в течение этого периода легли в основание его философии.
Августин, очевидно, находился под влиянием мистицизма неоплатоников, а также той идеи, что внутренний (сокровенный) дух человека связывает его с высшей реальностью. Плотин верил: чтобы достичь превысшего Единого, окончательной реальности, мы должны глубоко заглянуть в себя. Таков был и собственный опыт Августина, и сейчас он попытался примирить учение Плотина с христианством. В конечном счете это привело его к соединению неоплатонизма с учением Библии.
Соединение этих двух учений, далекое от компиляции, было главным вкладом Августина в философию. Это не только обеспечило христианство мощной интеллектуальной опорой, но и связало его с греческой традицией философии. Таким образом, христианство смогло пронести пламя философии горящим (хоть и тускло) через Темные века.
В ходе этой работы Августин создал собственные философские идеи. Греческая мысль Плотина, во многом как и наша мысль сегодня, не могла принять, что что-то могло быть сотворено из ничего (как говорится в Библии). Для неоплатоников Единое было бесконечным и бесцельным. Для того чтобы сделать неоплатонизм соответствующим книге Бытия, Августин ввел в него творение и "волю Бога, что добрые вещи должны быть" ("Ты добр, — и они добры; Ты — Сущий, — и они существуют"). Но здесь он столкнулся с трудностью. Как может бесконечно существующее Единое (которое теперь стало Богом) действовать во времени?
Эта проблема привела Августина к созданию теории времени, далеко опередившей греческую мысль. Теория времени не слишком изменилась на протяжении тринадцати веков, вплоть до появления теории Канта (некоторые считают последнюю просто развитием и разработкой оригинальной мысли Августина). Согласно Августину, Бог существует вне времени (таковое началось только с сотворения мира). Таким образом, вопрос "Что же было до того, как создан мир?" не имеет смысла. Для Августина время субъективно, оно существует в качестве человеческого восприятия. Мы не можем видеть мир как-нибудь по-другому — хотя высшая реальность времени не подвластна.
Этот, по существу слепой, субъективизм привел Августина к вопросу об основаниях субъективного знания. Что мы можем знать о высшей реальности, если она лежит за пределами наших чувств? Что мы вообще знаем? Ничего с уверенностью — кроме того, что мы существуем и мыслим. Эти мысли в «Монологах» Августина на более чем 11 веков предвосхищают знаменитое декартово "Cogito ergo sum" ("Мыслю, следовательно, существую"), совершившее революцию в философии. По счастливой случайности этот отрывок проглядели или проигнорировали средневековые преемники Августина — иначе, возможно, они бы закончили свою жизнь на костре.
В 391 году Августин посетил Иппон (бывший Бон, ныне Аннаба, на
