«Крот» в генеральских лампасах - Владимир Матвеевич Чиков
Мэнли, опустив голову, молчал. Пожирая его вопросительным взглядом, Топхэт переспросил:
— Так каким же будет ваш ответ?
Дэвид, избегая смотреть на Топхэта, пожал плечами, потом сказал:
— Принято считать, что Берджеса и Маклина подтолкнули к этому их личные убеждения в необходимости помочь Советскому Союзу в его борьбе с германским фашизмом.
— Да, это так, — согласился Топхэт. — Вот и мой главный резон перехода на вашу сторону не из-за долларов и не из-за мести руководству своей страны, а из-за идеологических и политических расхождений с руководством советского государства. Я до сего времени не могу понять: как можно силой оружия и угроз продвигать коммунистические идеи в другие страны, например в Венгрию?[11] Я всегда считал, что ленинские принципы об открытой и честной дипломатии, о праве наций на самоопределение должны соблюдаться. А что касается идеологической борьбы, то она не должна приводить к кровопролитиям. Поэтому я искренне хочу помочь вам и предупредить, чтобы вы, американцы, со своим высокомерием и некоторой беспечностью не прошляпили бы политические и военные акции Советского Союза, направленные на ослабление Соединенных Штатов.
Такое значимое высказывание советского полковника ГРУ Генштаба Вооруженных сил СССР произвело на Мэнли и Мори большое впечатление.
— Услышать подобное изложение внешнеполитической деятельности Москвы, — горячо заговорил в ответ Мэнли, — нам еще не доводилось.
Топхэт, заметив, как в глазах американца появилась необычная теплота, понял, что настырный фэбээровец наконец-то удовлетворен объяснением мотивов его решения на тайное сотрудничество с ними.
Щелкнув пальцами, Топхэт самодовольно бросил:
— Чтобы мне больше не приходилось повторяться о мотивах установления контакта с вами, имейте в виду, что если бы я был убежден в искреннем стремлении Советского Союза к миру и разрядке, а также к строительству справедливого общества, то моя с вами встреча никогда бы не состоялась.
— Довод ваш неотразим! — воскликнул Мэнли. — И вообще, я уверен, что вы — человек особенный! И что вы будете чертовски полезны нам!
— Да, я буду вам чертовски полезен. Не как те перебежчики, которые предавали родину по материальным соображениям, за ваши «зеленые». — Подумав, Топхэт, как бы между прочим, тихо проронил:
— Хотя доллары были бы не лишними для меня перед отъездом на родину через полгода. Например, для подарков детям и жене… Да и для начальничков моих они тоже не помешают.
— Деньги, мистер Поляков, никогда ни для кого не бывают лишними, — заметил Джон Мори. И он снова пододвинул к нему пачку долларов. — Так возьмите их прямо сейчас, чтоб заранее можно было на них купить понравившиеся подарки.
Но Поляков решительно отрицательно затряс головой:
— Нет-нет! Я же говорил, что не возьму! Навлекать на себя подозрения в трате неизвестно откуда взявшихся денег я не хочу!
— Но вы можете сказать, что они достались вам милостью божьей. Например, сказать, что вы выиграли их в казино.
— Да ну что вы! Если я скажу кому-то о выигрыше в казино, то от меня не отстанут с расспросами: где находится это казино? Как оно называется и тому подобное. Нет уж, избавьте меня от ваших «зеленых».
— О’кей, о’кей! — остановил его Джон Мори. — Тогда давайте поговорим о регламенте нашей совместной работы. Он должен быть очень простым. Встречаться будем один раз в месяц. А вот в какое время и в каком районе Нью-Йорка, решайте сами. Я предлагаю два района — Парк-авеню и Мэдисон-авеню. Выбирайте.
— Поскольку моя семья скоро возвращается в Москву, то наиболее подходящим местом встреч могла бы стать Мэдисон-авеню. А что касается времени, то это, конечно же, в обеденный перерыв.
— О’кей. А теперь, мистер Поляков, назовите нам, пожалуйста, поименно состав вашей резидентуры и ваших коллег по разведке, работающих под крышей различных советских учреждений. Причем не только в Нью-Йорке, а и в других штатах Америки. Потом мы сравним вашу информацию с имеющимися у нас данными на тех, кого вы назовете. Вот тогда все станет ясно: кто вы — истинный доброжелатель или… — Джон Мори замялся, потом договорил: — Или вы подстава КГБ?
На этот раз терпение Полякова окончательно лопнуло, он всплеснул руками и, едва не сорвавшись на мат, с вызовом бросил:
— Да что ж это такое! Я полностью раскрылся перед вами, а вы продолжаете не верить мне! Да поймите вы наконец, доброжелатель я ваш, а не подстава! — он резко отбросил из-под себя стул и устремился к выходу.
Его угроза покинуть их вызвала у Мэнли неожиданное действие: он мгновенно выскочил из-за стола и перегородил ему путь к двери.
— Прошу вас, мистер Поляков, занять свое место! А не то мы раздавим вас, как червяка! — в сердцах бросил он. — Неужели вы все еще не понимаете, что вы уже по уши вляпались в сотрудничество с нами?! Что вы сами завербовались к нам! Нам ничего не стоит теперь сообщить или передать досье на вас в советское посольство. Так что подумайте над тем, что я сказал. — И он подмигнул Мори.
— Присаживайтесь, пожалуйста, не то действительно. — не договорил напарник Мэнли.
До Полякова дошел угрожающий смысл произнесенного Дэвидом, он вернулся к столу, присел на свое место и, не поднимая глаз, промямлил:
— Что ж, ваша правда взяла.
— А теперь называйте знакомых вам разведчиков, работающих сейчас в нашей стране, — повторил Мэнли просьбу Джона Мори.
Поляков, тяжело вздохнув, начал называть фамилии сначала сотрудников военной разведки:
— Сенькин Анатолий Борисович. Выродов Иван Яковлевич. Зыков Георгий Степанович. Фекленко Владимир Николаевич. Сосновский Лев Владимирович. Буров Николай Иванович. Сажин Владимир — отчество забыл. Масленников Петр Егорович. Цапенко Николай Николаевич…
— Прошу чуть помедленнее, — прервал его Джон, делая записи фамилий для подстраховки подслушивающего устройства.
— О’кей, — согласился Топхэт. — Записывайте. Полежаев Алексей Петрович. Прохоров Василий Иванович. Генералы Скляров Иван Андреевич и Сараев Илья Михайлович. Оба были резидентами ГРУ. Герои Советского Союза Кучумов Александр Михайлович и Рыжков Иван Егорович. Павлов Анатолий Георгиевич. Гульев Леонид Александрович. Егоров Иван Дмитриевич. Жемчужников Юрий Степанович. Мартынов Михаил Григорьевич.
— Если можно, прошу еще чуть помедленнее, — снова прервал Джон, не успевавший записывать фамилии, имена и отчества советских разведчиков.
— А почему только вы записываете? — удивился Поляков. — Пусть и Дэвид это делает. Он должен тоже вести запись через одну фамилию. И, пожалуйста, не перебивайте меня, иначе я собьюсь с перечисления фамилий и начну повторяться или, не дай Бог, пропущу кого-то, — сердито проворчал он.
После этого Поляков попытался вспомнить, кого он еще не назвал, но,
