Хорст Герлах - В сибирских лагерях. Воспоминания немецкого пленного. 1945-1946

Я пошел по железнодорожным путям и обнаружил бараки с пленными, которых русские готовились отправить на восток. Меня заметил один офицер и подозвал. Я подошел и молча протянул свои документы. Он позвал других охранников и потребовал, чтобы я шел за ними. Я испытал ужас, но не протестовал. Они отвели меня в здание почты, где заперли в комнате вместе с другим пленником.

Охранник, стоявший в дверях, был здоровенным мужиком с безобидным круглым лицом и чем-то напоминал медведя. Он вошел и предложил нам сигареты. Мой сокамерник, чья история напоминала мою, жевал табак. Около полудня охранник принес нам сковородку с жареной свининой и немного хлеба.

Немного подкрепившись, я выглянул в окно и обнаружил, что охранника нет на месте. Я надавил на дверь, и она оказалась незапертой. Такой возможности могло больше не представиться. Если существует Бог на свете, то я перед ним в неоплатном долгу.

Осторожно я выглянул наружу. Вокруг не было ничего подозрительного. Оглядевшись по сторонам, я не обнаружил охранников. Абсолютно никто не наблюдал за мной. Я вышел и сломя голову помчался по дороге. Мне хотелось как можно скорее покинуть это злополучное место. Пробегая по рельсам, я прыгал как заяц, но, убегая со станции, услышал русскую речь и упал на землю, затаившись. Я совсем не хотел, чтобы меня снова арестовали.

Когда голоса стихли, я подошел к будке железнодорожника, стоявшей на краю железнодорожной станции. Сгорая от любопытства, я осторожно заглянул в полуоткрытую дверь. Не было слышно ни звука. Я заглянул и обнаружил уже хорошо знакомую мне сцену разрухи и беспорядка. Потом я почувствовал сладковатый запах. Казалось, он шел из комнаты за стеной. Войдя, я удивленно оглянулся и увидел доказательства, о которых тысячи раз рассказывалось по радио и в прессе. Я уже почти перестал верить в эти сообщения, считая немецкую пропаганду лживой. Но сейчас перед моими глазами лежал мертвый немецкий солдат, едва узнаваемый по клочкам изорванной одежды. У него были выколоты глаза и отрезаны почти все пальцы. Я отвернулся и поспешил как можно скорее покинуть это место.

Я рассчитывал попасть домой до наступления темноты, но все же не успел. До нашей фермы оставалось около двенадцати километров. Я подумал, что, может быть, мне лучше переночевать в соседней деревне. К счастью, мне встретились местные жители. Когда я назвал имя своего отца, они предложили переночевать у них.

На следующее утро я встал чуть свет и собрался идти домой. На зимнем небе появился первый луч солнца, окрасивший снег в красноватый цвет. Деревья, росшие вдоль дороги, отбрасывали длинные тени, а по долине тянулся легкий туман.

Чтобы остаться незамеченным, я шел по заметенной тропинке через лес. Сейчас эта дорожка казалась мне волшебной и самой красивой. Наверное, это происходило потому, что я возвращался домой, и именно родные места выглядели самыми красивыми в мире. Я знал, что, возможно, в последний раз прохожу здесь. Дойдя до середины леса, я остановился перед стадом молодых оленей. Они изумленно выглядывали на меня из-за темных деревьев, будто собираясь спросить, что я делаю здесь. Даже сейчас у меня перед глазами стоит олень, а рядом с ним – маленький олененок; они живут в своем тихом мирке. Я стоял, наблюдая за ними несколько минут. Олени уходили вглубь в поисках корма, и, когда их совсем не стало видно, я продолжил свой путь.

Густой лес стал редеть, и вот я уже смог отчетливо разглядеть деревню, за которой находилась наша родная ферма. Встречая редких жителей, я расспрашивал их о русских, и они рассказывали, что захватчики еще не покинули деревню. Мне опять пришлось изменить маршрут, идя в обход по полю, где снег до сих пор лежал по колено. Как раз перед нашей деревней лежал бык, принадлежавший нашим соседям, которого застрелили русские.

Без дальнейших приключений я наконец-то добрался до дома.

Глава 7

Окончательный переезд

Не знаю, сколько прошло часов, прежде чем русские нанесли нам очередной «визит». Все произошло внезапно. Мы сидели возле печи. Мама пекла оладьи. Она первой увидела приближающихся русских и велела нам прятаться.

Но было уже поздно.

– Хайль Гитлер! – ерничая, прокричал капрал ГПУ, который был переводчиком. На наш с трудом выдавленный из себя ответ «Добрый день» капрал закричал: – Проходим по одному. – Мои младшие братья, четырнадцати и десяти лет, пошли вместе матерью. Я один остался объясняться с ними.

Отдав паспорт переводчику, я произнес:

– Я болен.

В ответ они посмеялись надо мной и разорвали документ. Переводчик тряхнул меня, как пугало, а офицер дал мне пощечину. Уходя, они забрали меня с собой. Я не в силах был ничего поделать. Мне приказали идти следом за повозкой, в которой они сидели. Вместе со мной шли еще несколько человек, среди которых было несколько женщин.

Меня охватило очень странное чувство тревоги. Казалось, на этот раз нет никакой надежды. Хотя переводчик объяснил, что нас забирают всего на несколько дней, я не верил им, как и в то, что снова вернусь домой.

Но еще больше я был озабочен тем фактом, что всего несколько часов назад я вернулся домой и теперь был вынужден покидать его снова. Я просто не мог понять, почему все это должно было произойти со мной. Потом я узнал, что это был последний раз, когда русские появились в нашей деревне, чтобы забрать жителей в Советский Союз. Если бы у меня получилось спрятаться где-нибудь, возможно, моя жизнь пошла бы совсем по-другому. Но, с другой стороны, может, Богу было так угодно; испытания, выпавшие на мою долю, сделали меня более терпеливым, и за это я благодарен Господу.

Но тогда я не знал, что со мной произойдет, и потому молча шел за повозкой вместе с остальными. Я думал о прошлом и о том, что ждет меня впереди. Что будет с нами? Мимо беспрерывно проезжали русские войска. Большинство из них ехали на новеньких джипах и армейских грузовиках, на дверях которых была надпись: «Сделано в США». По крайней мере 95 % русских транспортных средств, исключая телеги, запряженные лошадьми, были произведены в США. А вот пушки и остальное вооружение были сделаны в России. Когда эти колонны – иногда в несколько километров длиной – проезжали мимо нас, я подумал, что Германия проиграла войну экономически. Причем соотношение масштабов производства было не один к двум и даже не один к десяти, а, наверное, один к ста. В этот момент я отчетливо осознал, что это конец. Германии больше не было, ее стерли с лица земли, вырвали с корнем. Произошло то, что когда-то Гитлер обещал сделать с другими нациями.

Пока мы шли по дороге, погруженные в невеселые мысли о своем будущем, переводчик в задней части повозки развлекался с девушками. Он делал это так, будто нас не существовало. Главной задачей русских было следить за нами, чтобы мы не сбежали. Куда, кстати, мы могли деться? Куда ни глянь, повсюду были русские. Предыдущий опыт научил меня, что нигде уже не пройдешь незамеченным.