Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2

Комиссар подошел к Карто и потребовал план действий.

— План? — воскликнул Карто. — Да я его за три минуты сделаю! И действительно сделал. Он сел за стол и написал «план»:

«Артиллерия будет обстреливать город три дня, а потом мы его атакуем тремя колоннами и возьмем! Карто».

Комиссар молча сложил эту записку и отправил ее в Париж. Там прочли, крякнули, и Карто немедленно отстранили от дел. Вместо него был назначен генерал Дюгомье и присланы еще несколько комиссаров.

Пока новый командующий не приехал, Наполеон делал то, что считал нужным, и с ним никто не спорил. Поэтому прибывший Дюгомье обнаружил расставленную Наполеоном артиллерию и полную готовность к штурму. Парижские комиссары хотели было переставить пушки, но подскакавший Наполеон немедленно прогнал их, заявив, что их дело — болтать с трибуны, а его — расставлять артиллерию. И что он отвечает за свою расстановку головой.

16 декабря наполеоновская артиллерия начала артподготовку, 17 декабря точка, указанная Наполеоном на плане города, была взята. Тулон еще не был в руках наступавших, но раненый штыком в бедро Бонапарт подошел к раненому в колено генералу Дюгомье и улыбнулся:

— Идите отдыхать, генерал. Дело сделано. Мы только что взяли Тулон. Послезавтра будем в нем ночевать.

Так оно и случилось. 18-го числа были взяты форты Эгийет и Баланье, а 19-го республиканская армия вошла в город.

Для всех была ясна роль маленького худенького капитана во взятии Тулона. По счастью, среди представителей Конвента, наблюдавших за штурмом, был Огюстен Робеспьер. Он отписал брату в столицу восторженный отзыв о молодом талантливом офицере-артиллеристе. И Наполеона тут же произвели в генералы. Было ему тогда 24 года, а на вид никто не дал бы и двадцати.

Это была его первая победа. Потом, как справедливо отмечают историки, за 22 года своего триумфального правления Наполеон дал больше сражений, чем Македонский, Суворов, Ганнибал и Цезарь вместе взятые. В этих сражениях участвовало больше народу, чем в войнах перечисленных полководцев. И почти все битвы Наполеон выиграл. Но началось все с Тулона.

После взятия Тулона Огюстен Робеспьер предложил Наполеону поехать вместе с ним в Париж и стать начальником парижского гарнизона. Заманчивое предложение! Которое Наполеон почему-то отверг и остался служить на юге Франции, в Ницце. Историки соглашаются, что в итоге это спасло ему жизнь во время чисток… Но почему он отказался?

Наполеон сам объяснял это следующим образом: он не хотел служить Максимилиану Робеспьеру. Он знал, что творится в Париже. Признавая, что младший Робеспьер — Огюстен — честный человек, Наполеон вместе с тем отдавал себе отчет, что служить придется его кровавому брату.

«Мне поддерживать этого человека? Нет, никогда!» — воскликнул Наполеон, объясняя брату Люсьену свое решение не ехать в Париж.

Отказ от поездки не спас Наполеона от ареста. Но спас от смерти. В пропахшем кровью Париже, где якобинцы во главе с Максимилианом Робеспьером были наконец арестованы и скоропостижно казнены, а вместе с главарями голов лишились все их приспешники, Наполеон бы не уцелел. Но в провинции его, продержав полмесяца в антибском каземате, выпустили. Внимательно изучив все наполеоновские бумаги, в них не нашли никакой крамолы, и дверь камеры перед длинноволосым генералом распахнулась не на эшафот, а на свободу.

Но свобода эта оказалась горькой.

Часть II ВЫШЕ УРОВНЯ ВЕКА

Сегодня я — Наполеон!

Я полководец и больше.

Сравните:

я и — он!

Я каждый день иду к зачумленным

по тысячам русских Яфф!

Он раз, не дрогнув, стал под пули

и славится столетий сто, —

а я прошел в одном лишь июле

тысячу Аркольских мостов! Владимир

Самое благородное, равно как и самое полезное занятие — содействовать распространению человеческих знаний и идей. Истинное могущество Французской Республики должно отныне состоять в том, чтобы ей не была чужда ни одна новая идея.

После казни Робеспьера ситуация в стране немного нормализуется. Но лично Наполеону это радости не приносит. На него косятся: он выдвиженец прежнего руководства. Тулон уже забыт. У власти новые люди.

Что же это за люди?

Неприятные. Вороватые. Олигархи. Спекулянты… Как их только не называют! Хотя, по мне, лучше олигарх и вор, чем бескорыстный кровавый упырь, каким был Робеспьер. Именно при Робеспьере Конвент принял свой знаменитый закон «О подозрительных», который предписывал арестовывать всех, кто «своим поведением, связями, речами или сочинениями проявляют себя сторонниками тирании и врагами свободы». Достаточно было ткнуть в человека пальцем и назвать его подозрительным, чтобы решить его участь. Это был приговор. Потому что заседания революционного трибунала давно превратились в фикцию и сводились к простому удостоверению личности осуждаемого. А наказание всегда было одно — смертная казнь. Подсудимые не допрашивались, защитники для них не вызывались, свидетели защиты также не приглашались, чтобы не затягивать процесс и повысить производительность революционного правосудия, то есть иметь возможность за сутки приговорить к смерти как можно большее число народу.

Именно Робеспьер выдвинул теоретическое обоснование этого беспредела: «Революционное правительство действует в условиях войны и революции и не может допустить применения конституционных свобод и гарантий, так как ими могли бы воспользоваться враги свободы». Во имя свободы на улицах и в домах хватали «подозрительных» и гильотинировали пачками. За год террора были казнены десятки тысяч французов… Так что когда в корзину упала голова вдохновителя этой системы террора, Париж облегченно вздохнул: собаке — собачья смерть.

На следующий же день после казни Робеспьера Конвент упраздняет Коммуну, разгоняет Якобинский клуб, ликвидирует закон, по которому революционное правосудие упрощалось до предела. Правовая система постепенно восстанавливается. Но поскольку почистить площадку от робеспьеровских последышей все же надо, некоторое время казни его сторонников и выдвиженцев еще продолжаются.

Революция делает шаг назад — от оголтелого народного озверения к олигархии. На самом верху оказываются представители той спекулятивной буржуазии, которая нажилась на военных и продовольственных поставках, продаже общественных земель и финансовых спекуляциях мутного времени.

Бюст Марата вылетает из здания Конвента, как футбольный мяч. К черту старых кумиров! Конвент отменяет ценовое регулирование и предоставляет полную свободу торговли. Цены разморожены! Инфляция из скрытой, бартерной формы переходит в открытую: по сравнению с началом 1794 года к весне 1795-го инфляция составляет 1200 % и даже не думает останавливаться. Народ в шоке от такой терапии. В мае толпа людей под руководством последних робеспьеровских недобитков врывается в Конвент, чтобы самим порулить страной, но национальные гвардейцы выгоняют гопоту из здания.