Уильям Моэм - Избранное

— Мы так огорчены, что ваша жена не смогла к нам приехать на субботу и воскресенье, — сказал герцог с застенчивой сердечностью. — Мы ожидали весьма интересную публику.

Джордж был поражен. Вероятно, Хэйврелы пригласили их с Эйви на субботу и воскресенье и Эйви, ничего ему не сказав, отказалась. У него хватило присутствия духа ответить, что он тоже огорчен.

— Будем надеяться, в другой раз нам больше повезет, — сказал герцог и прошествовал дальше.

Полковник Пилигрим был вне себя и, вернувшись домой, тотчас заговорил с женой:

— Послушай, что это за история с приглашением к Хэйврелам? С какой стати ты ответила, что мы не можем приехать? Они никогда еще нас не приглашали, а у них лучшие в округе охотничьи угодья.

— Мне это не пришло в голову, я подумала, тебе там будет скучно.

— Черт возьми, могла бы по крайней мере спросить, не хочу ли я поехать.

— Извини.

Он внимательно на нее посмотрел. Что-то в выражении ее лица его смущало. Он нахмурился.

— Меня-то, надеюсь, приглашали? — рявкнул он.

Эйви чуть покраснела.

— Сказать по правде, нет.

— Да ведь это сущее неприличие — приглашать одну тебя.

— Вероятно, они сочли, что общество, которое соберется, не в твоем вкусе. Видишь ли, герцогиня, можно сказать, неравнодушна к писателям и прочей подобной публике. У нее должен был быть критик Генри Дэшвуд, и он почему-то хотел со мной познакомиться.

— Ты молодчина, Эйви, что отказалась.

— Иначе я и не могла поступить, — улыбнулась она. И, заколебавшись было, продолжала: — Мои издатели в конце месяца устраивают небольшой прием в мою честь и, разумеется, хотят, чтобы ты тоже был, Джордж.

— Ну уж нет, это не по мне. Если хочешь, в Лондон я с тобой поеду. Там я найду, с кем поужинать.

С Дафной.

— Думаю, ничего интересного на приеме не будет, но они возлагают на него большие надежды. А на следующий день американский издатель, который намерен опубликовать мою книгу, устраивает коктейль в отеле «Кларидж». Мне бы хотелось, чтобы на него ты пришел, если, конечно, не против.

— Боюсь, там будет смертная скука, но если ты в самом деле хочешь, я приду.

— Это было бы очень мило с твоей стороны.

Прием ошеломил Джорджа Пилигрима. Народу тьма. Кое-кто выглядел совсем недурно, многие женщины были очень нарядны, но вот мужчины просто ужасны. Его всем представляли не иначе, как Джорджа Пилигрима, мужа Э. К. Хамилтон. Мужчинам, кажется, нечего было ему сказать, зато женщины разливались вовсю.

— Вам следует гордиться женой. Правда, замечательная книжка? Знаете, я прочла ее залпом, просто не могла оторваться, а когда кончила, снова принялась читать, во второй раз, с самого начала. Я была просто потрясена.

— За двадцать лет ни одна изданная нами книга стихов не пользовалась таким успехом, — сказал ему английский издатель. — Я в жизни не читал таких рецензий.

— Книжка лучше некуда. В Америке произведет фурор, — сказал ему американский издатель. — Дайте время, сами увидите.

Американский издатель послал Эйви большой букет орхидей. Смех да и только, думал Джордж. Всех входящих подводили к Эйви, и они явно говорили ей всякие лестные слова, она же выслушивала их с любезной улыбкой и коротко благодарила. От волнения она слегка разрумянилась, но, кажется, нисколько не была смущена. Джордж воспринимал происходящее как чепуху и блажь, однако с удовлетворением отметил, что держится она наилучшим образом.

«Да, одно несомненно, — сказал он про себя. — Она настоящая леди, а ничего подобного, черт возьми, тут больше ни о ком не скажешь».

Он выпил много коктейлей. Но было ему как-то не по себе. Ему казалось, будто кое-кто из тех, кому его представляли, смотрит на него довольно странно, и никак он не мог взять в толк, что бы это значило. В какую-то минуту он проходил мимо двух женщин, сидящих на диване, и ему почудилось, будто они говорят о нем, а едва он их миновал, они, сдается ему, захихикали. Когда прием кончился, он был рад-радехонек.

— Ты был просто великолепен, дорогой, — сказала Эйви в такси по дороге в отель. — Ты всех покорил. Девушки были от тебя просто в восторге, говорили, ты такой красавец.

— Девушки, — с горечью отозвался он. — Старые ведьмы.

— Тебе было скучно, дорогой?

— До смерти.

Эйви сочувственно сжала его руку.

— Надеюсь, ты не против, если мы задержимся и поедем дневным поездом. У меня утром дела.

— Да, конечно. Покупки?

— Кое-что купить я тоже хочу, но мне придется пойти к фотографу. Даже думать об этом неприятно, а они считают, это необходимо. Для Америки, видишь ли.

Джордж Пилигрим ничего не сказал. Но подумал. Подумал, что, когда американцы увидят портрет невзрачной, сухонькой женщины, — а она такова, его жена, — они будут потрясены. Ему всегда казалось, что в Америке любят все шикарное.

Мысль его продолжала работать, и наутро, когда Эйви ушла, он отправился в свой клуб, в библиотеку. Там он проглядел недавние номера литературного приложения к «Таймс», «Нью Стетсмен» и «Спектейтор». Вскоре он нашел рецензии на книжку Эйви. Прочел их не слишком внимательно, однако понял, что они чрезвычайно хвалебные. Потом пошел к книгопродавцу на Пиккадилли, где иной раз покупал книги. Надо ее толком прочесть, эту чертову книжицу, но спрашивать Эйви, куда она дела экземпляр, который дала ему, не хотелось. Он сам себе купит. Прежде чем зайти в лавку, он посмотрел на витрину, и ему сразу бросились в глаза выставленные там «Когда пирамиды рушатся». До чего же дурацкое название! Он вошел в лавку. Навстречу ему выступил молодой человек и спросил, чем может быть полезен.

— Нет, ничего не надо, просто хочу осмотреться. — Ему неловко было спрашивать книжку Эйви, и он подумал, что сам ее найдет и отнесет продавцу. Но книжки нигде не было, и, наконец, заметив подле себя того самого молодого человека, он спросил его нарочито небрежным тоном: — Кстати, а книжка «Когда пирамиды рушатся» у вас есть?

— Нынче утром поступило новое издание. Пойду принесу.

Он тотчас вернулся с книжкой в руке. Был он небольшого роста, довольно плотного сложения, с рыжей лохматой копной волос и в очках. Джордж Пилигрим, высокий, с прямой осанкой и отличной военной выправкой, изрядно возвышался над ним.

— Это и есть новое издание? — спросил он.

— Да, сэр. Пятое. По тому, как книга продается, можно подумать, это роман.

— А как вы полагаете, почему такой успех? — не сразу решился спросить Джордж Пилигрим. — Мне всегда говорили, поэзию никто не читает.

— Все правильно, сэр, да книга уж больно хорошая. Я ее прочел. Публике нравится сама история. — Речь этого несомненно культурного молодого человека выдавала в нем кокни, и Джордж невольно стал смотреть на него свысока. — Она, знаете ли, такая сексуальная, а еще и трагическая.