Рустам Мамин - Память сердца

Замполит весь красный. Понимает, что смеются над ним и, конечно, думает, все дело в тыкве, которую я посадил. Ерзает, как на угольях. Но люди-то смеются над тыквой, им самим созданной! Над ситуацией, им самим выдуманной! Я тогда просто веселился; казалось: ну что ж, бывают же убогие люди! Без чувства юмора, например! Больше всего на свете они боятся за свой авторитет; им все грезится, что тень на них упала, да еще не с той стороны! Не дай бог, кто заметит это!.. Но, как выяснилось позже, я ошибался, и довольно жестоко поплатился за это.

Как-то вскоре после описанных событий захожу к начальнику студии Спиридонову Владимиру Андреевичу с документами на подпись, характеристика была нужна для вступления в Союз кинематографистов. Буквально следом за мной входит замполит. Узнав о цели моего визита, он вдруг бурно вознегодовал:

– Союз киношников – вольница, с иностранцами якшаются! А Мамин над секретными фильмами работал. И сейчас мы его готовим к поездке по странам Варшавского договора!.. Ни в коем случае рекомендовать его нельзя!

Спиридонов невозмутимо:

– Какие секретные картины? У него в самом начале работы на студии была одна картина, да и та – «для служебного пользования»! Так, Рустам?

– Так, Владимир Андреевич.

– Большинство наших секретных картин уже весь мир просмотрел, они давно устарели.

Владимир Андреевич был человеком очень крупным, даже тяжеловесным, и его доводы звучали весомо, неоспоримо: – А насчет Варшавского договора – так это же на съемки человек едет! Не лясы точить, не сплетни! Эк, куда хватил! Политотдел его утвердил, а ты?! Ты что, в НАТО его посылаешь?.. Или за тыкву мстишь?

Замполит вскочил, кинул на меня косой взгляд и, наверное, заметил невольную усмешку. Хотел было выйти, но что-то его удержало.

– Ты чего? – комичность ситуации развеселила и начальника студии. Он откинулся в кресле, заулыбался, глядя в упор на поджавшего губы замполита: – Он эту тыкву-то для студии посадил, не для тебя же!.. Скажу, чтоб в столовой кашку из тыквы сварили. Ох и вкусная бывает каша из тыквы, любил я в молодости… Идите, Рустам Бекарыч, – он подмигнул, – разберемся.

К концу дня Спиридонов зашел ко мне в монтажную:

– Я все подписал, не волнуйся! Но вот что я хочу тебе посоветовать: тебя на ЦСДФ все знают, сдай документы через их секретаря. По-моему, у них Горбатский Игорь…

– Владимир Андреич! Ну просто обидно! Почему я должен искать какие-то обходные пути?..

– Это для твоего же блага… – Спиридонов говорил мягко, дружески: – Приказы начальника не обсуждают!

Сейчас-то я понимаю: он лучше меня знал характер замполита, знал, на какие штуки тот способен. Владимир Андреевич просто не хотел посвящать меня во всю эту кухню, оберегал мое неведение и «незамутненность» моей души.

Я поехал на Центральную студию документальных фильмов, сдал документы Игорю Горбатскому.

Через неделю Игорь звонит:

– Документы рассмотрены, твоя кандидатура рекомендована в Союз единогласно. Я передал все твои бумаги Глузскому, он курирует военно-патриотическую тематику по линии Союза. Поздравляю, старик!

Прошло несколько месяцев. Я крутился как белка в колесе: шли съемки двухсерийного фильма по моему сценарию. А из Союза мне так никто и не звонит. В СК такое правило: перед заседанием Приемной комиссии секретарь обзванивает всех представленных на эту комиссию, чтобы привозили свои фильмы.

Вот уже и Лара, жена, получила членский билет Союза кинематографистов, – а она подавала документы даже позже меня. А мне не звонят!.. Но выяснять, даже вспоминать об этом, по сути, было некогда! Снять две серии, завися от высокого военного начальства, от министра обороны, присутствующего или не присутствующего на тех или иных учениях или мероприятиях, представить материал главному консультанту, начальнику Генштаба. Смонтировать, написать дикторский текст, а затем показать «немой вариант» Коллегии министерства, – все это требовало уймы сил и нервов!.. План – превыше всего! Не выполнить план – оставить коллектив студии без прогрессивки!

Прошло около года. И вот как-то заходит ко мне в монтажную молоденький киномеханик из звукоцеха:

– Рустам Бекарыч! Я ухожу в армию. Сдаю дела – а тут!.. Обнаружил на сейфе в проекционной папку с документами. Ваши?..

Я смотрю – это мои документы, представленные в Союз кинематографистов! Как они там оказались? И сколько же там провалялись в пыли?! Ну и дела!

Я сразу понял, что без вмешательства нашего замполита здесь не обошлось. Как он это сделал – уже не важно! Конечно, не сам бегал забирать, послал кого-то, наверняка под благовидным предлогом. Но главное – он со мной посчитался! Вот так, из маленького семечка – выросла большая грязная подлость! Из жалкого самолюбия, мнимой тщеславной обиды – сформировался уродливый поступок.

Если бы не свершившийся факт, я бы, вероятно, и не вспомнил о существовании этого человека – никакой роли ни в производственном процессе, ни в общественной жизни студии он не играл. Так себе – сидел «прыщ» и сидел! Но не зря говорят: «Не дергай Бога за бороду, а собаку – за хвост!» А я, наивный, вероятно, подергал самолюбивого политического начальника – за евонные усы!

Абсурдность случившегося отбила у меня охоту снова собирать документы для вступления в Союз. Потом Студия Министерства обороны и вовсе перестала существовать. Только через какое-то время справедливость была восстановлена и я неожиданно для себя получил заветный билет, подтверждающий мое членство в кинематографическом братстве…

А все-таки, согласитесь, чудно! Как это в судьбе моей странным образом завязан такой милый безобидный овощ, как тыква? Там, в детстве, когда я напоролся на нее в поместье Верещагина и, выдернув весь куст с корнями, притащил матери, я обрел кучу неожиданных неприятностей. И главное – злого врага в лице самого хозяина! И сейчас… здесь… А я ведь, ей-богу, ничего против нее не имею, скорее даже склонен восхищаться! И каша с тыквой восхитительна. А вот поди ж ты, моя доброта к ней – ни к чему.

Битва за Днепр

Мой первый полнометражный фильм «Битва за Днепр». Поясню, что полнометражный фильм – это картина не менее чем на пятьдесят минут экранного времени; все, что короче, называли небрежно короткометражками. Полнометражный фильм повышал и статус режиссера, давая ему право на очередную тарификацию, и оплачивался практически в три раза дороже.

В производственном плане студии было несколько картин, подобных порученной мне. Их целью было ознакомить офицерский и рядовой состав, слушателей военных училищ и академий с историей выдающихся военных операций времен Великой Отечественной. Но мне хотелось привнести в историческое повествование какую-то живую человеческую ноту, чтобы зрители, помимо исторической хроники, увидели очевидцев и участников событий. Мне представлялось, как через их синхронные интервью, их видения и эмоции, непосредственно через их глаза зритель сумеет погрузиться в давние события настолько, чтобы почувствовать их не отстраненно, а сердцем, как факты истории, определяющие судьбу страны и судьбу каждого зрителя, каждого советского человека.