Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 2

Отец это предложение принял, однако к новой работе так и не приступил. Не прошло и недели, как Берия предложил ему заменить начальника Главного контрразведывательного управления Федотова. На следующий день, когда они с Федотовым явились к Берия, Кобулов совершенно неожиданно предложил отцу должность министра госбезопасности Украины; затем сказал, что, пожалуй, лучше было бы, чтобы отец стал уполномоченным МВД по Германии, намекнув на то, что за хорошую работу неплохо было бы некоторое время пожить с семьей в более комфортных условиях. Зная Богдана Кобулова как большого мастера интриг, отец ответил, что не может принять эти предложения по причинам личного характера. К тому же он сослался и на состояние здоровья нашей мамы и назвал как возможного кандидата для работы в Германии Амаяка Кобулова, в то время начальника управления МВД по делам военнопленных.

«Думаю, — рассказывал об этом случае отец, — Богдан Кобулов просто хотел избавиться от меня в центральном аппарате министерства, потому что я слишком много знал об операциях, которые он и Берия проводили против грузинских эмигрантов в Париже. Я знал также, что племянник жены Берия, некто Шавдиа, был захвачен немцами в плен и действовал в качестве нашего агента-двойника, сотрудничая с гестапо в Париже. В 1945 году он вернулся в Москву, а затем уехал в Тбилиси. В 1951 году Сталин распорядился арестовать его за сотрудничество с нацистами и как одного из мингрельских националистов. Шавдиа был приговорен к двадцати пяти годам лагерей строгого режима. Берия не освободил его из заключения, когда возглавил МВД. Однако родственная связь с осужденным преступником оставалась темным пятном в его биографии и таила в себе потенциальную опасность».

Берия тоже не согласился с этими предложениями, сказав, что Судоплатов не может уехать из Москвы. И все же в течение недели отец получил назначение на должность начальника вновь созданного 9-го отдела МВД с подчинением непосредственно министру. 9-й отдел, более известный как Бюро специальных заданий, имел в своем подчинении бригаду спецвойск особого назначения для проведения диверсионных операций за рубежом. Хотя никто прямо не говорил о характере задач, которые должна была выполнять бригада, новая работа отца соответствовала ранее высказанной Сталиным рекомендации — он фактически стал заместителем начальника Главного разведывательного управления госбезопасности и получил возможность мобилизовать все силы и средства разведки на случай чрезвычайных ситуаций.

После смерти Сталина начался пересмотр главных задач в работе за рубежом и внутри страны. Берия взял инициативу в свои руки.

Отец был среди тех, кому он поручил подготовить докладные записки с детальным перечнем и анализом ошибок, допущенных партийными организациями и органами госбезопасности в борьбе с националистическим подпольем в Литве и на Украине. Берия считал необходимым выдвигать местные кадры на руководящие посты, а на должности заместителей назначать людей славянских национальностей. В этих записках, подготовленных в ведомстве отца, в частности, отмечались случаи ничем не оправданных депортаций и репрессий в отношении этнических групп, которые не занимались антисоветской деятельностью.

Берия всячески настаивал на развитии национальных традиций в области культуры и языка. Его очень заботила проблема воспитания нового поколения национальной интеллигенции, для которой были бы по-настоящему близки социалистические идеалы. И это была не рисовка, как бы в угоду новым веяниям. Он был в этом убежден, по крайней мере это чувствовали многие, кто работал вместе с ним.

«Помню, — рассказывал отец, — его предложение ввести в республиках собственные ордена и награды — это, считал он, поднимет чувство национальной гордости».

Но эти предложения были так необычны, что их наверху никак не понимали. Все это создавало подчас неловкие ситуации. К примеру, только что назначенный министр внутренних дел Литвы по наивности направил в секретариат Берия докладную на литовском языке, вызвав настоящий переполох, — никто в центре, разумеется, не знал литовского. Кроме того, когда министр приехал в Москву, чтобы встретиться с Берия, он не мог объяснить детали весьма деликатной операции — радиоигры с британской разведкой. Причина на сей раз заключалась в том, что он потерял портфель с документами в гостинице МВД в Колпачном переулке. Позднее прошел слух, что он потерял свои документы специально. Бывший партийный функционер, а затем председатель исполкома Вильнюса, он не имел ни малейшего желания работать в органах госбезопасности. Он достиг своей цели — ему дали работу в планово-экономическом ведомстве республики.

«К сожалению, — вспоминает отец, — в то время, когда была подготовлена записка об ошибках в национальной политике на Украине, разгорелся конфликт между вновь назначенным министром внутренних дел Мешиком и местными партийными чиновниками, а также сотрудниками аппарата МВД Украины. Мешик во что бы то ни стало стремился выгнать с работы хрущевского протеже Строкача, которого в 1941 году уволили из органов за то, что он не сумел вывезти часть архива НКВД, когда немцы окружили Киев. К тому же Мешик не ладил с партийными руководителями Украины Сердюком и Шелестом. Сердюк пытался отобрать у МВД дом, использовавшийся под детский сад для детей сотрудников министерства: он облюбовал этот особняк во Львове для себя и своей семьи. Сердюк послал своего помощника в детский сад, а Мешик выставил охрану. Шелест, в то время секретарь Киевского обкома партии, взял в свое пользование для охоты катер пожарного надзора и не вернул. Об этом Мешик доложил в МВД и правительство.

Хотя на заседании украинского ЦК принято было говорить по-русски, Мешик позволил себе дерзко обратиться к присутствующим на украинском языке, порекомендовав шокированным русским, включая первого секретаря ЦК Мельникова, учить украинский язык. Его с энтузиазмом поддержал писатель Александр Корнейчук, также выступивший на украинском и превозносивший Берия, поскольку один из его ближайших родственников благодаря Берия был назначен начальником областного управления МВД и представлен к генеральскому званию.

Мешик с гордостью рассказывал мне об этих эпизодах, свидетельствовавших, по его словам, о правильной линии в национальной политике. Я сказал ему, что он дурак, если вступает в конфликты с местной властью. Потом познакомил его с Музиченко, который был в свое время нашим нелегалом в Париже и имел большой опыт работы с настоящими украинскими националистами. Мы знали, что он сможет отличить настоящих террористов от болтунов и поможет Мешику избегнуть ненужных столкновений. Музиченко, однако, пришлось отложить свою поездку в Киев, потому что в это время Берия по требованию Хрущева распорядился о доставке в Москву сестер Бандеры, сосланных в Сибирь. Здесь их поселили на явочной квартире, где они находились под домашним арестом, и Музиченко должен был убедить их передать Банде-ре в Германию послание, чтобы вынудить его пойти на встречу с нашим представителем».