Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

Прошлое абсолютистское государство, по существу, было полицейским государством. Оно интересовалось только общественным спокойствием, безопасностью и поддержанием порядка внутри него. Новое абсолютистское государство хочет намного большего. Для того чтобы создать свой новый рациональный порядок, оно должно воспитать новый тип людей. Оно должно спроектировать новую бюрократию; в жизни этого государства и общества ни одна область не должна остаться без надзора. Частное право — продукт традиций. Таким образом, государство планирует традиции, а с ними и самого человека. Оно не только не создает личностей, оно просто не в состоянии их терпеть, то есть личность — всегда помеха движению и всегда изъян в отлаженном процессе. Следовательно, абсолютистское государство создает типы, оно отнимает у человека "бессмертную душу". Это государство по необходимости антихристианское, оно против Христа.

Стоит ли этих жертв безопасность, предоставленная смертным божеством Левиафаном? Стоит ли платить за нее ценой террора и несвободы? Именно эта необходимость коллективной безопасности, общественной и политической стабильности сегодня, как и триста лет тому назад, приводит к абсолютизму.

Обольщение Левиафаном

Люди не только подчиняются страху зла, они также нуждаются в надежде. Левиафан управляет посредством политического соблазна. Он обольщает гарантией безопасности, которая устраняет страх, а также обещаниями земного рая. Левиафан завлекает перспективой секуляризованного золотого века и картиной идеального общества или вечного мира и справедливого порядка. В строительстве нового абсолютизма важную роль играет фактор страха. Он проявляется через постоянное критическое состояние, в котором возрастают заботы и страхи за средства существования масс, которые уже больше не находят утешения в трансцендентном. Кондорсе[37] в своей работе "Esquisse d'un Tableau Historique" еще в 1793 году доказывал, что цель человека, включая все политические и социальные аспекты, сегодня преподносимая как мирная, но бывшая социалистическим переворотом задолго до захвата власти нацистами, эта цель существует и поныне, признается это или не признается, в виде "силы через радость", с девизом — "наслаждайся жизнью". Ради этой цели — гуманности, безопасности, долголетия и комфорта, здоровья, осушения подсознательного болота и уничтожения остатков первобытного страха мифических эпох, ради психоанализа вместо религии, ради управления инстинктами, демифологизации половой любви, ради сокрытия смерти как непристойности и, заканчивая уж совершенно мирским, — ради обольщения социализмом и рационализмом — наша цивилизация снова и снова оказывается в зоне действия Левиафана. Только абсолютистское государство, в котором общество и само государство составляют одно целое, в котором нет даже намека на свободу — даже свободу мысли и чувства — только такое государство в состоянии обеспечить действительную безопасность и земной рай на основе разума. Так ли это на самом деле, как задавались вопросом Кондорсе и Лей с их "силой через радость", или же, как с известными оговорками, конечно, утверждают "социальные службы", что надежда, уход от действительности и миф — по существу одно и то же? Соблазн апеллирует не только к прихотям масс, но и к разуму интеллектуалов. Левиафан подкупает логикой предлагаемого порядка, здравым смыслом и убедительностью своих аргументов.

Даже государство XVII столетия уже больше не являлось выражением извечного естественного порядка, присутствующего в большей или меньшей степени в каждой форме государства. Оно было искусственным изобретением человека. Форма государства определяется элементом пригодности в союзе с первостепенным фактором власти. Оно уже больше не основывается на "контракте", но является выражением некоторого количества материальной власти, которой оно управляет посредством рациональной техники.

Государство, ведущее рациональное существование, благодаря этой рациональности обладает неоспоримым превосходством над традиционными формами исторического государства.

Современного "героического" человека Левиафан притягивает к себе совершенно иным способом. Для него это надежный механизм подчинения. Посредством этого механизма он держит массы в зависимости. Левиафан тоже нуждается в управляющей элите, преодолевшей как страхи, так и радости нашей жизни. Это выразительно показано у Достоевского в "Великом инквизиторе". Если все будут требовать одинакового счастья посреди земного рая, если все пожелают делать покупки в уютных магазинчиках, то никто не будет выполнять работу по управлению, без которой не может существовать государство Левиафана. Этот новый управляющий класс руководит массами, давая им все, чего они хотят — и безопасность, и земной рай. В этой щедрости по отношению к массам правое и левое крыло утопистов и сторонников современной тирании находятся заодно. Их разнит лишь то, что первые ставят цели, а последние создают средства их осуществления.

Если дать волю всем идеям рационального мирового порядка, тогда, несмотря ни на что, путь, избранный Гитлером, а не тот, что указал Маркс, окажется рациональным и правильным. Я полагаю, что критика национал-социализма должна зайти намного дальше, чем это было до сих пор. Она должна включать сотню лет существования марксизма и новое государство абсолютизма. Гитлер был прав, когда двинулся в обход марксизма и пришел к своему абсолютистскому государству. Лишить мир национальных государств, объединить их в гигантское коллективное государство в ходе революционных войн и затем, овладев неоспоримой властью, провести внутреннюю социальную и экономическую реконструкцию на основе общего рационального плана — это более эффективно и с большей вероятностью принесет успех, нежели обратный процесс, имеющий началом социальную революцию.

Ничто так не мешает составить ясное суждение относительно великого исторического кризиса, как лицемерие, причем умышленное, политических лидеров всех мастей, которые постоянно допускают только то, что отвечает их целям. Знак, под которым начинаются революции, — это знак неясных позиций и самообмана относительно чьих-либо истинных целей. Без сомнения, подавляющее большинство тех, кто сегодня сражается против сил нигилистического разрушения, чувствуют себя правыми и жертвуют своими жизнями, ясно осознавая смертельную опасность, которая угрожает будущему человечества. Но достаточно ли этого? Даже неопровержимого здравомыслия такого народа как британский, его здравого смысла, его чувства меры и сознательного ограничения, — даже этого недостаточно для борьбы с соблазнами и помешательством разума.