Анри Труайя - Екатерина Великая
Варварское расточительство, отчаянное безумие, чисто славянское стремление превзойти самого себя, желание дойти до предела бессмысленности и бесполезности руководят Потемкиным при подготовке к великому дню. Несколько месяцев подряд сотни артистов, танцоров, музыкантов репетируют выступления во вновь построенном Таврическом дворце под наблюдением свирепого устроителя торжества. Как и во время путешествия в Крым, он вникает в каждую мелочь в оформлении и постановке спектакля. Он велит провести трубы с теплой водой внутри поддерживающих свод колонн, чтобы воздух в главном зале стал мягче. Пол покрыт газоном. Не только императрица и великие князья, но также и весь двор, весь дипломатический корпус, все представители провинциального дворянства приглашены во дворец 28 апреля 1791 года под предлогом празднования победы над турками.
Прибыв в семь часов вечера в карете к Таврическому дворцу, Екатерина оказывается в центре шумной, кипящей толпы и даже пугается: не бунт ли это? Оказывается, это простой народ осаждает выставленные из милости вокруг княжеского дворца столы с едой и бочонками вина. Выйдя из кареты, императрица проходит между двумя длинными рядами слуг в серебристо-белых ливреях с поднятыми в руках шандалами. Свет тысяч свечей ослепил ее. Она знает, что Потемкин не любит жировых свечей и собрал весь воск в соседних губерниях, чтобы устроить достойную государыни иллюминацию. Звучит исполняемая тремястами музыкантами торжественная мелодия. Три тысячи гостей склонили головы в поклоне при ее приближении. Хозяин дома идет ей навстречу. Он одет в расшитый золотом камзол. Длинный плащ из черного бархата закреплен на плечах алмазными застежками. Перегруженная драгоценными камнями шляпа его так тяжела, что не держится на голове, и паж несет ее сзади. Императрица в наряде старинной русской боярыни. Диадема блистает над ее поблекшим лицом. Она прямо держит голову. Потемкин преклоняет колено, приветствует желанную гостью и под руку ведет ее в танцевальный зал. Сидя на троне, императрица смотрит представление. Великие князья Александр и Константин, четырнадцати и двенадцати лет, изящно танцуют перед ней в числе сорока восьми придворных юношей и девушек, одетых в «розовые и небесно-голубые» костюмы, усыпанные драгоценными камнями. Знаменитый Лепик заканчивает танец чрезвычайно ловкими па. Похлопав танцорам, все переходят в другой зал, где была устроена сцена, за которой стоит чучело слона, покрытое изумрудами и рубинами. Начинается новый балет, а за ним короткая комедия и шествие, оформленное с «азиатской пышностью», в котором участвуют одетые в национальные костюмы представители всех народов, покорившихся Екатерине Великой. В зимнем саду, куда перетекает затем толпа гостей, в центре круглого храма стоит статуя императрицы из паросского мрамора. Ода поэта Державина, прочитанная по этому случаю, прославляла в высоком стиле героиню празднества. За ее спиной журчат фонтаны, и сквозь толщу листьев экзотических растений поблескивают драгоценные камни. Стены следующего салона увешаны гобеленами из Бове, представляющими историю библейской Эсфири. Чуть дальше, на траве газона, установлен агатовый обелиск с вензелем царицы. За ужином, накрывавшимся в пять приемов по шестьсот приборов за каждый, придворные собираются вокруг государыни. Стоя за ней, Потемкин сам хочет ей прислуживать, но Екатерина не позволяет и усаживает рядом с собой. Так оба оказываются во главе стола, как два царственных супруга. Сидящий недалеко Платон Зубов, великолепный в своем небесно-голубом костюме, не пропускает ни одного движения этой пары. Он нимало не волнуется. Истинные чувства Екатерины ему известны. Знаки почтительного сердечного внимания, оказываемые князю Таврическому, не будут иметь последствий в будущем. Взгляды, изредка бросаемые ею на Светлейшего, ничего не обещают, в них только сочувственная грусть. Тосты следуют один за другим. Пьют за здоровье Ее величества и за хозяина дома, за великих князей и великих княгинь, за армию и флот. Вся посуда – из золота и серебра. Роскошный и обильный ужин состоит из самых тонких блюд европейской и азиатской кухни. Вскоре жара становится невыносимой из-за тепла, идущего от ста сорока тысяч фонариков и двадцати тысяч свечей, освещающих залы. Каждый из приглашенных получает королевский подарок. Потемкин мрачно наслаждается своим торжеством. В глазах ошарашенных, оглушенных музыкой и речами иностранных послов этот одетый в красное и увешанный наградами великан выглядит воплощением чисто русского духа – богатство его неизмеримо велико, а поступки столь непоследовательны, что граничат с безумием.
В два часа ночи Екатерина встает из-за стола. Платон Зубов следует за ней как тень. Оркестр исполняет гимн, написанный в честь Ее величества. Она произносит несколько любезных слов, благодаря Потемкина за чудесный прием. Он преклоняет одно колено, целует протянутую ему руку – и разражается рыданиями. Она не открыла ему свои тайные мысли, но Потемкин понимает: он только что провел рядом с ней прощальный вечер.
Гасят огни, гости разъезжаются, и Потемкин вдруг понимает бессмысленность своего существования. В Санкт-Петербурге все вызывает у него отвращение, однако он не решается вернуться на юг. Там командование военными операциями принял князь Репнин. Это храбрый и опытный воин. Он переправился через Дунай и с сорока тысячами солдат окружил и уничтожил под Мачином в три раза превосходящее числом войско великого визиря. Екатерина ликует, а снедаемый ревностью и завистью Потемкин жалеет, что отдал другому воинскую славу. Одержанные русскими победы заставили турок стать сдержаннее в требованиях. Кажется, что наступил наилучший момент для заключения почетного мира. Платон Зубов и его сторонники твердо решили вести переговоры. Этого было достаточно, чтобы Потемкин воспротивился. Все, что исходит от этого щеголя, раздражает и выводит его из себя. Князь Таврический за то, чтобы продолжать войну вплоть до полного разгрома Турции. Напрасно Екатерина говорит о плачевном состоянии государственной казны, об усталости армии, о внутренних трудностях – Потемкин настаивает на своем. Она не решается дать ему официальный приказ вернуться в Яссы и прекратить военные действия. Она опасается, как бы бунтующий князь не отказался ей повиноваться.
Самое большое, на что она решается, – дать понять Потемкину, что, подписав мир после четырех лет кровавой войны, он сделает ей самый большой подарок за все время ее царствования.
Внезапно Потемкин резко меняет поведение. Узнал ли он о переговорах, начатых Репниным с турецкими полномочными послами? Подумал ли, что ему удастся успешнее осуществить воинственные планы, будучи в Яссах, нежели в Санкт-Петербурге? Вдруг ни с того ни с сего он объявляет, что готов уехать. Встревоженная такой внезапной покладистостью, Екатерина лично следит за устройством кареты, которая должна унести Светлейшего в далекий путь. Он покидает ее с грустью, не питая никаких иллюзий, испытывая темные предчувствия, и по уши в долгах. Счет от одного только цветочника составляет 38 тысяч рублей.
