Матюшкин Федорович - Повседневная жизнь Арзамаса-16

Тройной режим был характерен для всех спортсменов того периода. Любительство поощрялось, но поблажки не давали. Через школу спорта прошли тысячи будущих прекрасных работников всей атомной отрасли. Среди ведущих хоккеистов той ранней поры был А Захаренков, будущий заместитель министра отрасли.

Не устаю подчеркивать обязательность внимания любого руководителя к вопросам физкультуры и спорта. Сразу после прибытия в город и ознакомления с хозяйством объекта Б. Г. Музруков пригласил к себе председателя ДСО Б. Г. Козлова с докладом о состоянии спорта на объекте и существующих проблемах. По результатам встречи были намечены конкретные планы по развитию спортивно-массовой работы. Б. Г. Музруков взял реализацию этих планов под личный контроль.

Вот что вспоминал об отношении Б. Г. Музрукова к физкультуре и спорту Б. Г. Козлов: «…Осенью 1955 года необходимо было приобрести много спортинвентаря, особенно на зимний сезон. Инвентарь мы покупали в Арзамасе. Я выписал гарантийные документы на приличную сумму и доверенность. Музруков дал полуторку. С утра мы с водителем удачно доехали до Арзамаса, в течение дня набрали много инвентаря. Даже стартовый пистолет, который имел внушительный вид, сильно бухал, выбрасывал искры и был тогда в диковинку, купил. Лишь к концу рабочего дня, до упора загруженные, тронулись в обратный путь.

Дорога тогда была грунтовая. К нашей беде, пошел холодный осенний дождь. А у села Ореховца находилась всем известная по тому времени лощина с крутым подъемом. Много там наших шоферов, попавших туда к вечеру, при осенних дождях буксовало и оставалось на ночь в ореховской колхозной конторе ожидать утреннего трактора или тягача. Много в этой ореховской колхозной конторе наших хорошеньких экспедиторш, пережидая ночь, зачало своих детей, зачало будущих саровских жителей. Вот и мы влипли на этом ореховском подъеме. Забуксовали. Полуторка перегружена, не тянет. А студебекеры тянут, идут мимо и на мои просьбы помочь вытянуть машину не реагируют, ссылаясь на приближение сумерек и срочность грузов. Понял я, что дело плохо. На ночь машину не оставишь, так как проходящие вездеходы могут растащить по мелочам. Тогда я выхватил стартовый пистолет, и давай палить перед очередным студебекером. Ясное дело, мужики перепугались, выскочили, зацепили, под пистолетом вытащили нашу полуторку наверх. После этого мы тронулись дальше и ночью добрались до места, а мужики за нами ехать сразу следом побоялись, но номер запомнили и позднее ночью сообщили о нападении куда следует.

Словом, утром меня привели к Музрукову на допрос и я все честно ему рассказал. Ругал он меня по-всякому, и даже матерно. Но потом похвалил за находчивость и все с органами уладил. Через пару недель я опять поехал в Арзамас за инвентарем. И опять пошел дождь. Но чтобы больше в неприятную историю не попадать, я позвонил из Арзамаса прямо Борису Глебовичу и рассказал, что спортинвентарь вывезти не могу машиной. Тогда он велел мне везти спортинвентарь на станцию Арзамас-1 и ждать поезда с вагоном. Действительно, ночью за мной из Сарова пришел паровоз с товарным вагоном. Мы погрузили в вагон спортинвентарь, и утром я был уже в городе. А машина только через пару дней добралась…»

А с каким энтузиазмом и бескорыстием отдавали себя делу и работе в то время профессиональные работники спорта! Н. Г. Добровольский, возглавлявший тогда спортивное общество, в 1958 году поставил вопрос о необходимости расширения лыжной базы. Но из-за отсутствия средств в титул года это строительство включить не удалось. Н. Г. Добровольский поделился своей бедой с начальником отдела капитального строительства И. Б. Матиенко. Тот тут же предложил свою помощь — сделать пристройку к лыжной базе под видом капитального ремонта, но с условием, что Николай Герасимович отдаст ему свою, подошедшую в горкоме профсоюза, очередь на автомобиль «Волга М-21». Н. Г. Добровольский согласовал этот вопрос с председателем ГК профсоюза А. А. Нечаевым и ударил с Матиенко по рукам. Матиенко сдержал слово — сделал в 1958 году пристройку к лыжной базе и получил за это право на приобретение автомобиля «Волга М-21». А так как эту автомашину со следующего года сняли с производства и взамен пустили очень дорогую «Волгу М-24», Н. Г. Добровольскому пришлось на следующий год купить вместо «Волги» «Москвич-407», да так и проездить на нем всю жизнь. Кстати, Н. Г. Добровольский и его супруга В. Добровольская были семьей, отдавшей всю свою жизнь развитию спорта в городе.

Характерно, что сам Б. Г. Музруков, приказав строителям переделать деревянные трибуны на каменные, три раза не принимал работу. В конце концов, некоторых мастеров он послал в командировку в Москву для обучения, после чего дело было завершено. Музруков стал и первым председателем спортивного общества «Труд», когда таковое в 1959 году было создано.

Спортивное строительство в основном велось хозспособом, и многое зависело от воли начальника. Интересны воспоминания одного из учеников и сподвижников Музрукова, много сделавшего для развития спортивной базы объекта, ветерана труда Владимира Васильевича Гусакова. В те годы он работал на должности главного инженера трехтысячного коллектива автотранспортного хозяйства и отвечал за тот круг строительных работ, которые проводились хозспособом.

«…Борис Глебович часто ездил сам за рулем на стареньком ЗИМе, и мы боялись, чтобы где в дороге у него движок не сломался. Вот я и присмотрел в Москве „чайку“ и предложил ему заменить ЗИМ. Борис Глебович узнал у меня, сколько стоит эта „чайка“, подумал и сказал: „Нет, лучше мы четырехквартирный дом построим“. Наотрез отказался. Пришлось нам по-другому придумать — мы поставили на его ЗИМ мощный V-образный двигатель от ГАЗ-53 и уж потом были спокойны, когда он на том ЗИМе куда выезжал. А выехать он мог в любой неурочный час. Однажды на одной из площадок мы никак не могли забить сваи под японский стенд. На утренней планерке смотрел Музруков на меня сурово. Он вообще в деловом общении всегда был суров — как мраморная статуя со стеклянными глазами. Только когда был очень доволен, по лицу пробегало подобие улыбки и появлялась полоска зубов. Но тогда было не до улыбок, сроки горели. И сказал он мне свою любимую фразу: „Владимир Васильевич, нерешаемых вопросов не бывает. Езжай и думай“. Поехал я и решил на свой страх и риск увеличить высоту стрелы разгона и вес молота. Рискнули. Нарастили. И к вечеру дело пошло. Колотим всю ночь. Вдруг часов в пять утра ЗИМ подъезжает, за рулем сам Борис Глебович. Вышел. Увидел, что работа пошла, осмотрелся внимательно, все понял, подошел ко мне и спросил, какой сталью я стрелу нарастил. А когда узнал, что „сталью 3“, сказал: „Правильно. Вязкой“. Улыбнулся, сел в ЗИМ и уехал. А потом мне персональный оклад дал. Такой же, как у самого начальника управления был».