Евгенией Сомов - Обыкновенная история в необыкновенной стране

Когда солнце было уже высоко, движение внизу возобновилось. Теперь ползли лишь несколько солдат с сержантом, но одновременно по всем трем пологим склонам. Как только сверху открывали огонь, они прятались за камнями, пережидали и потом опять продолжали ползти. Так удалось некоторым из них подойти близко к карнизу площадки и укрыться за камнями.

После некоторой паузы вдруг в центре площадки разорвалась граната, брошенная снизу. Оба они метнулись в углы и легли. Еще и еще граната. Прижались и не поднимали голову, хотя знали, что там ползут и скоро бой пойдет на площадке. Медлить было нельзя: Валерий перескочил на другой край к обрыву: «Я обойду их и успокою!». Виктор ничего не ответил.

Еще одна граната совсем близко от Виктора. И после паузы он услышал, как где-то снизу раздалась очередь, это Валерий спустился немного по обрыву и стрелял в них сбоку. Виктор выглянул и увидел, что одного раненого тащат вниз. Вскоре вернулся и Валерий.

На целый час все стихло, но солдаты не ушли: сидят в укрытиях. Наконец штурм возобновился: еще две гранаты и стрельба по каменным гнездам. Звуки стрельбы явно приближались.

Сквозь грохот Виктор слышит, что Валерий что-то кричит ему, но понять слов не может. В следующий момент Валерий перемахнул через каменное укрытие и открыл огонь напрямую по засевшим с гранатами солдатам. Затем он поднялся опять, чтобы вернуться на площадку, и тут вдруг Виктор увидел, что тело его друга содрогнулось и замерло — он стал медленно падать. Виктор вскочил на ноги и стал стрелять из пистолета в упор по ползущим солдатам. Но стрелял он недолго, что-то ударило его в грудь. Дальше он ничего не помнит: вдруг стало темно.

Очнулся он в военном госпитале, в расположении какой-то воинской части. Пуля прошла через правое легкое навылет, тугая повязка мешала ему, он задыхался и кашлял. «Почему же они меня не добили!». В палате в углу на табурете сидел солдат и смотрел на него. Вскоре вошел офицер, поднял солдата, пододвинул табурет к кровати и сел, наклонившись к Виктору.

— Фамилия? — тихо спросил он.

Виктор попытался ответить, но не мог: какая-то пена клокотала в его гортани.

Глаза офицера были усталыми и грустными, это был простой пехотный лейтенант.

— В каком звании воевал?

Виктор понял вопрос.

— Старший лейт… — прохрипел он и добавил: Где мой друг?

— Твой друг мертв, — последовал ответ.

Виктор отвернулся к стене. В этот момент солдат, стоящий в углу, прошипел:

— Ууу! Предатель!

Офицер резко оглянулся.

— Покинуть помещение!

Когда солдат вышел, он тихо, как бы про себя, добавил:

— Тебе бы так воевать, молокосос.

У пехотного вопросов больше не было.

— Ну, старшой, — встал он, — за тобой ваши приехали.

«Вашими» были сотрудники МВД из лагерного управления, которые уже ждали, очнется он или нет. Он был молод и крепок — он очнулся.

Все подробности этой истории я узнал от самого Виктора, когда его год спустя специально привезли на наш лагпункт, дабы показать всем, что побеги из ПЕСЧЛАГА действительно невозможны.

После центральной лагерной больницы, где он пролежал почти полгода, его снова судили. Ему повезло; в этот год была отменена смертная казнь, а к его оставшемуся сроку можно было добавить еще только один год. Итак, опять двадцать пять.

История третья и самая длинная: Праздник на молочной ферме

Саше Морозову повезло больше всех. Только он успел отряхнуться после выхода из тоннеля, как началась тревога. В это время он был уже на дороге, смешавшись с толпой любопытных. Одному идти по дороге было опасно, и он продолжал стоять и, как все окружающие, смотрел на то место в карьере, откуда он только что вышел сам. Подъехал джип с офицером и солдатами, начался осмотр карьера. Два солдата внимательно осматривали людей, стоящих на дороге. Около Саши оказалась пожилая женщина с мешком муки за плечами, с которой он уже успел переброситься шутливыми репликами и, наконец, предложил помочь нести тяжелый мешок. Толпа начала расходиться, последовал за ней и Саша с мешком за плечами. Он взял под руку женщину, и они медленно направились к городу. Джип промчался по дороге мимо них.

По пути он придумал и стал тут же рассказывать ей свою фронтовую историю. Будто вышел он из госпиталя и должен встретить товарища в городе. Подойдя к ее дому, он спросил:

— Ну а если своего дружка не встречу, переночевать место найдется?

— Да приходи: не у меня, так у соседей.

Теперь нужно было действовать как можно быстрее. К центру идти опасно, и он подался к рабочему шахтерскому поселку в двух километрах от города. Прежде всего, необходимо раздобыть хоть немного денег.

Единственными ценными предметами, которые ему как-то удалось пронести в лагерь, была золотая коронка на зубе и серебряные карманные часы, подаренные ему английским командованием при вручении ордена. С давних времен часы в России считались большой ценностью, и спрос на них всегда был высок.

В центре рабочего поселка обнаружил он небольшой рынок, где толпились люди и продавали с рук вещи, а по краям располагались ларьки и разные мастерские. В одном из этих ларьков удалось ему быстро продать за бесценок свое золото. Здесь же, на толкучке, купил он старую армейскую гимнастерку, брюки и кирзовые сапоги. На гимнастерке еще сохранились нашивки о ранении. Саша заметил это, направился к аптечному ларьку, купил бинт и, отойдя за угол, переоделся в купленные вещи, а затем обмотал бинтом шею. Теперь он стал таким, как все здесь, раненые фронтовики.

Оставались часы. Саша подошел к часовому ларьку, где сидел пожилой мастер еврейского вида. Он с усмешкой взял часы, осмотрел их и удивленно поднял глаза на Сашу: видимо, понял, что солдат только от большой нужды расстается с такой ценностью. Он снова склонился над часами и стал показывать на какие-то детали, утверждая, что ходить они будут не более года. А цена? Он назвал смехотворно низкую цену. Саша выхватил часы из рук и молча направился к выходу. Уже в дверях он услышал, как была выкрикнута еще одна цена, уже в два раза большая, но Саша направился на толкучку. Не прошло и двух минут, как около него оказался опять этот мастер. Он взял Сашу под руку: «Ну что же ты уходишь, мы же ведь еще не договорились!». В ларьке он предложил ему в обмен металлический портсигар, который, как он уверял, из чистого серебра, несколько пачек сигарет и, с улыбкой посмотрев на Сашу, добавил: «Ну и конечно, немного денег».

Саша вновь выхватил часы из его рук и вышел, направившись назад к домику своей знакомой женщины. Мимо него к городу все время проезжали автомашины, и каждый раз у него возникало предчувствие, что вот-вот остановится одна из них, и у него потребуют документы. «Куда иду? — сокрушался он. — Ведь там же облава!» Но почему-то продолжал идти.