Валентин Бадрак - Стратегии гениальных женщин

Далеко не только первые годы жизни, которые Норма провела в чужой семье, способствовали развитию у нее гипертрофированного восприятия себя и своей связи с миром. Очень скоро стресс от многолетнего нахождения в чужом доме сменился новыми, пожалуй, еще более глубокими и удручающими для сознания переживаниями. Началось с того, что ее мать, которой еще не исполнилось и тридцати двух лет, фактически утратила способность выполнять свои материнские обязанности и была помещена в санаторий для лечения психического расстройства. Случилось то, чего Норма страшилась больше всего, – она лишилась матери теперь уже окончательно, и возникшая между ними пропасть оказалась такой глубокой, что возведение моста стало абсолютно невозможным даже по прошествии многих лет, когда Глэдис выписалась из клиники и просила дочь о внимании. Образ матери был навсегда разрушен в ее сознании так основательно и безнадежно, что не подлежал восстановлению ни в каком варианте, и следствием этого было раздвоенное, бесконечно меняющееся отношение к собственной роли женщины-матери, порой переходящее в панический страх или безудержную истерику. Эти ощущения преследовали Мэрилин Монро на протяжении всей жизни. Вопиющее опустошение, сковавшее сознание маленькой девочки, брошенной среди хаоса асфальтовой пыли, высоких бездушных строений и мрачно двигающихся в немом пространстве людей, отпечаталось неизлечимым рубцом глубокой фрустрации.

Но испытание судьбы оказалось бы неполным, если бы временное внутреннее успокоение, связанное с тем, что Грейс Макки решилась взяться за опекунство над девочкой, не сменилось вдруг жестоким разочарованием нового отчуждения: Грейс неожиданно вышла замуж и ее новый муж настоял на отправлении Нормы в сиротский дом. Уныние холодного дома и фатальная трогательность редких встреч с новой матерью усиливались еще более острыми и драматическими переживаниями, связанными с попытками сначала отчима, а затем и сводного брата изнасиловать еще не сформировавшуюся девушку. Годы детства и девичества, таким образом, оказались набором красноречивых свидетельств того, что она зря появилась на свет, что ее безумное существование без любви и тепла может принести только горечь и слезы непознанной чувствительности и отвергнутого стремления прижаться к чьему-то родному плечу. Вместо привычного и теплого вокруг была лишь пустота казенных стен и натянутые, будто резиновые, улыбки наставников. В таких условиях в жизни Нормы не мог не появиться параллельный мир, служащий заменителем реальности. Девочка жила фантазиями и мечтами, а ее впечатлительность возросла до гигантских размеров. И отдавая дань справедливости, стоит отметить, что именно Грейс сумела создать основной элемент этого мира – возможно, единственную зацепку, за которую могло ухватиться несчастное существо, произведенное на свет не вовремя и не теми людьми…

Девочку в течение многих лет сопровождало ощущение отсутствия счастья, и это не могло не отразиться на ее будущем мировоззрении. Уныние одиночества и преобладающая в настроении печаль в определенной степени повлияли на ее поведение: как бы интуитивно ведя поиск выхода из создавшейся жизненной ситуации, она решила для себя одно: необходимо действовать, причем действовать самой, поскольку помощи извне не будет никогда. У нее нет отца, ее бросила родная мать, затем от нее почти отказалась опекунша, так что рассчитывать в этой жизни можно лишь на себя. В непреодолимых преградах фрустрации детства часто заложено и могучее зерно, обладающее взрывной энергией действия.

Впитав в себя суровые принципы сиротского дома, Норма, однако, не стала слишком жестокой к людям. Хотя в глубинах ее естества желание милосердия для всего страждущего извечно боролось с неописуемой черствостью – порождением сумбурной и невыносимой драмы детства. Позже, вследствие посеянных в детстве противоречий, она будет с воодушевлением помогать чужим людям, оставаясь абсолютно безучастной к судьбе своих близких. Ей подсознательно хотелось вычеркнуть из памяти столь ненавистный период жизни, пусть даже вместе с людьми, которые не сделали ей ничего плохого. Пожалуй, пребывание в сиротском доме оказалось самым ужасным впечатлением детства, раздавив ее формирующуюся личность, словно гигантский пресс. В течение всей последующей жизни Норма Джин будет искать себя, прибегая к помощи сомнительных медиков или специалистов по созданию образа, и можно с высокой долей ответственности утверждать, что все трагичное, что случилось в ее необыкновенно короткой жизни, и смерть в том числе, было следствием мрачного периода взросления.

Все-таки однажды на смену бесчувственно-унылому сиротскому периоду пришел другой, более светлый: Грейс Макки поселила Норму у своей тетки, доброй и заботливой женщины, искренне полюбившей девушку. Норма стала посещать школу, не проявляя, впрочем, особого интереса к знаниям: у нее не было для этого никаких оснований, никакой мотивации. В то же время как раз в этот период девушка впервые начала ощущать растущую в ней силу пробуждающейся женственности. Норма Джин неожиданно стала выделяться среди массы одноклассников, словно пестрая птичка среди серых воробьев, и сила внушения Грейс Макки сыграла тут не последнюю роль. Ставка на внешность стала подтверждаться в реальности, и это еще больше укрепило в девушке мысль о том, что внешность может оказаться ее визиткой карточкой, козырной картой, билетом на сказочный бал, где исполняются любые желания. Естественно, она стала привлекать внимание, причем не только одноклассников, но и взрослых мужчин. Такая особенность самоидентификации не могла не отразиться на ее поведении в этот период жизни и не отпечататься на будущем поведении уже взрослой женщины. Внешность в ее восприятии не просто приобретала особый блеск, а становилась критерием номер один в оценке возможностей организации будущего. Имея в своей милой головке огромный список комплексов, Норма Джин позволяла себе расслабиться лишь в одном случае: когда окружающие откровенно восхищались ее приковывающими взгляды формами и ослепляющей чувственностью.

И все же наряду с растущим желанием нравиться у Нормы крепло сознание необходимости постепенно менять свои внутренние установки. До сих пор она была беспокойным скитальцем, не руководившим своей жизнью, то тонущим, то выплывающим в безбрежном море безнадежности. Но внезапное прозрение от того, что женское очарование имеет некую таинственную силу, которой, если умело распорядиться, можно чего-то добиться, позволило Норме впервые взглянуть на себя по-иному. В ее душе зародилась хрупкая трепетная перспектива изменений. Среди глубинных проблем, породивших мотивацию Нормы к настойчивой деятельности, было неистребимое желание изменить суетливый и не имеющий перспектив жизненный уклад, который с самого детства вызывал у нее лишь терзания и противоречия. Поиск любви как таковой трансформировался в гипертрофированную демонстративную потребность в восхищении, признании и почитании. Однако подчеркнутая акцентуация внешности имела и оборотную сторону: представители противоположного пола действительно отвечали ей благоговейным почитанием выразительной, порой до причудливых форм, сексапильности, не желая воспринимать ее как личность. Незаконченная школа усилила эту проблему, превратив в один из самых одуряющих комплексов, непрерывно подтачивающих самооценку. С самого юного возраста Норма Джин пыталась противостоять этой жуткой навязчивой мысли, поглощая горы книг и с невероятной настойчивостью впитывая у окружения все, что могло как-то усилить ее внутренний стержень. Но как только ей приходилось пускать в ход пробивающую любые преграды обольстительность, побежденные мужчины оказывались безучастными к ее уму. Это противоречие преследовало женщину в течение всей жизни, оставляя неизлечимые язвы на самоидентификации личности. И даже после того как она сознательно со всей скрупулезностью изучила закоулки своей души, убедившись, что лишь исполняет роль несуществующей в реальной жизни женщины по имени Мэрилин Монро, необратимая двойственность собственного образа нередко вызывала острые внутренние противоречия и бросала ее в пучину истерии и длительной депрессии.