Анри Перрюшо - Жизнь Сезанна

131

Продолжение этого отрывка письма не найдено.

132

Каждому своя мера удовольствия! (лат.).

133

Золя владел десятком работ Сезанна, среди них «Печь в ателье», «Похищение», «Черные часы», «Чтение у Золя», «Эстак» и два портрета.

134

Этот молодой человек – ученик коллежа Гюстав Кокио, будущий критик-искусствовед.

135

А. Воллар был свидетелем подобной сцены, вызванной воспоминанием о «Творчестве» через несколько лет после выхода в свет книги. Из-за отсутствия других материалов я разрешаю себе переместить некоторые подробности.

136

«Были среди них, – сообщает Воллар, – и такие полотна, на каждом из которых Сезанн написал несколько этюдов, разных по содержанию. Танги разрезал их по просьбе художника. Эти клочки этюдов предназначались для любителей, которые не могли уплатить ни 100, ни даже 40 франков. Вот когда можно было порой увидеть, как папаша Танги с ножницами в руках продавал „в розницу“ маленькие мотивы, в то время как какой-нибудь бедный любитель, протягивая ему луидор, собирался унести с собой три яблока Сезанна».

137

«Личность Сезанна, – ответил Гюисманс, – мне глубоко симпатична, так как от Золя я знаю об усилиях и поражениях, какие претерпевает этот художник, когда пытается закончить какое-нибудь из своих творений. Да, это темперамент, это художник, но в итоге, если я исключу несколько натюрмортов, которые действительно хороши, все остальное, по моему мнению, мертворожденное. Это интересно, любопытно, наводит на размышления, но в этом есть какой-то дефект зрения, в котором, как меня уверяют, художник и сам отдает себе отчет… По моему скромному мнению, полотна Сезанна – это образцы неудачного импрессионизма. Подумайте сами, после стольких лет борьбы уже не может быть речи о более или менее удавшихся намерениях, более или менее наглядных результатах, но даже полностью о работах завершенных, о таких полотнах, которые не были бы уродцами – патологическими случаями, пригодными лишь для какого-нибудь музея Дюпюитрена (Гийом Дюпюитрен – знаменитый французский хирург, Его имя носит Музей патологической анатомии) в живописи…» Очевидно, это высказывание – отголосок разговоров в Медане. Не является ли Гюисманс одним из «свиты Золя»?

138

В одном из писем к Эмилю Шуффенекеру от 14 января 1885 года Гоген писал: «Посмотрите Сезанна, непонятого, исключительно мистическую восточную натуру (его лицо напоминает древнего левантинца), в своих картинах он предпочитает тайну и тяжелое спокойствие человека, который лежа предается мечтаниям. Краски художника значительны, как характер восточных людей: уроженец юга, он проводит целые дни на вершинах гор за чтением Вергилия и разглядыванием неба. Поэтому горизонты Сезанна приподняты, его синие тона очень интенсивны, а его красный удивительно звучен».

139

Теперь она называется дорогой Поля Сезанна. (Прим. пер.)

140

А все-таки она вертится!

141

Рене Гюг и Бернар Дориваль очень точно проанализировали этот период в творчестве Сезанна. «Жизнь, – пишет Рене Гюг, – неразрывно слила наше представление о ней с нашим восприятием, так что абсолютная чувственная точность стала естественной неточностью человека. В своем постоянном стремлении добиться абсолютности в передаче ощущений Сезанн в такой мере вышел из общепринятых границ, что люди стали приписывать ему порок зрения, между тем как единственный недостаток его состоял в том, что он обладал способностью слишком ясно воспринимать предметы… Латинянин, – продолжает Рене Гюг, – знал лишь одну крайность: в логике… Есть безумие правды, как есть „безумие креста“. Сезанн познал это безумие, пережил его, вот в чем причина страстности и драматизма его творчества».

142

Вечно (лат.).

143

Домье прожил 17 лет на набережной Анжу, в доме № 9. На этом же берегу острова Сен-Луи, на набережной Бурбон жил Филипп де Шампень, здесь имел свою мастерскую Мейссонье, и ему даже понадобилось – разумеется, в интересах искусства – построить средневековую сторожевую башенку.

144

Эмиль Бернар.

Преданность и неустанные заботы Танги, его трогательная манера сперва взглянуть на картину с материнской нежностью, а затем, переводя взгляд на пришедшего, посмотреть поверх очков, словно умоляя полюбоваться любимым детищем (С. Waern, Some Notes on French Impressionism, dans „l’Atlantic Monthly“ avril 1892. (Цитируется по книге Д. Ревалда «История импрессионизма».)), поражает всякого, кто случайно заглядывает в лавку на улице Клозель. Что это? Ужасы эти полотна или достояние будущего? Давно пора определить, кто он, этот феномен Сезанн, или хотя бы попытаться это сделать. В «Ла Краваш» в номере от 4 августа опубликована статья Гюисманса; автор в свойственном ему заковыристом стиле пытается анализировать живопись Сезанна, попутно разбирая работы посредственного художника Тиссона и клоуна Вагнера, который на досуге балуется живописью.

145

Роскошный гастрономический магазин. (Прим. пер.).

146

Воспоминания Ренуара, приведенные Гюставом Жеффруа в его книге «Жизнь художника», т. III.

147

Воспоминания Ренуара, приведенные Амбруазом Волларом в его работе «Слушая Сезанна, Дега, Ренуара».

148

Ренуар уехал в имение Монбриан, которое снял у Максима Кониля, шурина Сезанна.

149

Эмиль Бернар.

150

Бельгийское общество художников, 26 января 1890 года. (Цитировано А. Волларом в его работе «Слушая Сезанна, Дега, Ренуара»).

151

Письмо Алексиса к Золя от 13 февраля 1891 года.

152

По словам Ривьера, другой художник нашел эти полотна и воспользовался ими как холстом.

153

Алексис в уже упомянутом письме.

154

Ныне улица Фредерика Мистраля.

155

Алексис – в том же письме.

156

Сохранилось пять вариантов картины «Игроки в карты»: два во Франции, один в Великобритании и два в США.

157

В июне 1838 года Гоген писал Эмилю Шуффенекеру: «Сезанн, которого вы просите у меня, редкостная жемчужина, и я уже отказался от предложенных мне за него 300 франков. Я дорожу полотном как зеницей ока, а в случае крайней необходимости расстанусь с ним лишь после того, как продам последнюю рубашку».