Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина - Оуэн Мэтьюз
Советскому Союзу потребовалось гораздо больше времени, чтобы воскресить память о Зорге из числа миллионов сталинских жертв. В 1956 году Катя Максимова была официально реабилитирована, наряду с погибшими в ходе чисток коллегами Зорге по Коминтерну и 4-му управлению. Но лишь в 1964 году, когда на Московском кинофестивале состоялась премьера франко-германского фильма о жизни Зорге, это дело привлекло внимание преемника Сталина, Никиты Хрущева. Снятая в 1961 году, картина французского режиссера Ива Сиампи “Кто вы, доктор Зорге?” была во многом основана на весьма фантастической версии этого дела, изложенной в книге Мейснера (он даже сыграл роль в фильме). Однако, когда фильм увидел Хрущев – на сеансе присутствовали также Жуков и Голиков, – он потребовал, чтобы ему дали личный ответ на заглавный вопрос фильма Сиампи. Была сформирована комиссия для сбора документов и свидетельств оставшихся в живых офицеров советской разведки, работавших с Зорге, а результаты – в том числе, удивительным образом, пространные отрывки из сверхсекретной переписки 4-го управления с Токио – были опубликованы в виде книги.
Советское руководство решило, что Зорге должен быть причислен к официальному пантеону советских святых. Недавно была воздвигнута Берлинская стена, и восточногерманскому народу требовался просоветский герой-антифашист, хороший немец, являвшийся при этом еще и советским патриотом. Зорге посмертно стал Героем Советского Союза, и на его могиле, рядом с более достойным и оригинальным памятником, установленным Ханако, появился громоздкий каменный монумент с изображением Звезды Героя. За дело взялась и советская пресса: в газете “Советская Россия” стали появляться хвалебные статьи на целую страницу, основанные на личном деле Зорге. В Москве в честь разведчика назвали улицу, дополнив ее памятником с властной фигурой в струящемся плаще-тренче, вырастающей из бронзовой стены. В честь Зорге был назван корабль, его морщинистый лик был увековечен на десятикопеечной марке. Одну из таких марок купил отец автора книги, ученый, приехавший в Московский университет, – по просьбе Уильяма Дикина, декана Колледжа святого Антония в Оксфорде. Дикин трудился над первым западным академическим изложением истории этого дела, и марка стала оформлением обложки первого издания книги “Дело Рихарда Зорге” 1966 года. В том же году в СССР был издан первый роман, основанный на карьере Зорге, породив любопытную литературную традицию: к 2017 году по-русски было опубликовано по меньшей мере полдюжины литературных биографий знаменитого шпиона.
Еще один всплеск официально санкционированной славы Зорге пережил в конце 1970-х годов. И снова история Зорге стала холстом, на который можно было спроецировать борьбу за власть в Кремле. Влияние и престиж КГБ и его председателя Юрия Андропова стремительно росли, и службе требовался герой-шпион – эффектная советская версия Джеймса Бонда, чтобы представить КГБ в положительном свете. Поступил запрос на новые книги и статьи. Советский писатель Юлиан Семенов написал культовую серию книг под названием “Семнадцать мгновений весны”, повествующих о приключениях вымышленного советского “крота” в аппарате нацистской разведки в Берлине. По мотивам книги в 1979 году был создан культовый телесериал. Семенов говорил, что его вымышленный персонаж, Макс-Отто фон Штирлиц, был вдохновлен образом Зорге. В 1982 году в родном городе разведчика, Баку, был воздвигнут новый памятник. Это причудливое скульптурное произведение – монументальная бронзовая стена с высеченными в ней пронзительными гигантскими глазами, – видимо, призвано олицетворять всевидящее око советской разведки.
СССР официально канонизировал Зорге-героя. Однако никакие памятники и книги не смогут изжить подозрительность, безразличие и, наконец, предательство Советского Союза в отношении своего величайшего разведчика. Ни один другой советский агент не служил Москве так долго и так достойно. Созданная Зорге агентура получила уникальный в истории шпионажа новейшего времени доступ к кулуарам власти в Германии и Японии. И несмотря на это, в момент величайшей опасности, грозившей его приемной родине, в нагнетаемой Сталиным атмосфере паранойи ценнейшие разведданные, исправно отправлявшиеся Зорге в Москву, игнорировались. Зорге был несовершенным человеком, но безупречным шпионом – отважным, гениальным и неутомимым. Трагедией для него обернулась корыстная трусость его кураторов, ставивших свою карьеру выше жизненных интересов страны, служа которой он пожертвовал собственной жизнью.
Благодарности
Моя книга о Рихарде Зорге появилась благодаря огромному труду многих ученых, занимавшихся исследованием этой темы до меня в гораздо более сложных условиях, чем довелось мне самому. Фредерик Уильям Дикин, бывший ректор Колледжа святого Антония в Оксфорде, был первым, кто представил эту историю вниманию западного читателя, а его книга “Дело Рихарда Зорге” особенно удивительна, поскольку была написана в условиях предельно ограниченного доступа к советским источникам. Мой отец, Мервин Мэтьюз, был тогда доцентом в Колледже святого Антония, и мне было приятно увидеть его имя в разделе благодарностей от самого Дикина – за переводы и советскую четырехкопеечную марку с портретом Зорге, появившуюся на обложке первого издания книги. Профессор Гордон Прандж провел в Токио исчерпывающее исследование японского этапа карьеры Зорге. Прандж тридцать лет работал над своим великим трудом The Target Tokyo: The Story of the Sorge Spy Ring (“Цель – Токио: история шпионской сети Зорге”), а его интервью со многими людьми, лично знавшими Зорге, – начиная с его любовницы и до неусыпно следивших за ним полицейских– бесценны. Роберт Уаймант, коллега-журналист, возглавлявший когда-то редакцию The Times в Токио, тоже брал интервью у некоторых ключевых фигур этой истории в 1980-е годы для своей книги Stalin s Spy: Richard Sorge and the Tokyo Espionage Ring (“Шпион Сталина: Рихард Зорге и токийская шпионская сеть”), последней на тот момент книге о Зорге, написанной на английском языке.
Я должен также выразить глубокую благодарность и восхищение современным российским ученым Владимиру Чунихину, Александру Фесюну и Михаилу Алексееву, приложившим титанические усилия, чтобы раскопать обстоятельства трагической истории безразличия московского Центра к своему гениальному
