Виктор Кожемяко - Лица века

Для Ланового сильнейшим и, наверное, главным потрясением в жизни стала война. Он встретил ее семилетним мальчишкой в украинской деревне, куда из Москвы приехал к дедушке и бабушке на лето вместе с двумя сестрами ранним утром… 23 июня 1941-го.

Засечки в сердце? Вот две, о которых он не раз писал и рассказывал.

Немец, увидев на мальчике солдатский ремень, требует отдать его. А потом, в подтверждение своего требования, дает автоматную очередь над головой. Пули просвистели у самого уха. Бабушка упала в обморок, дед остолбенел. А Вася долго еще и после войны, занимаясь уже в самодеятельности, продолжал заикаться и с большим трудом избавился от этого недуга.

Вторая неизгладимая засечка в памяти и сердце связана с книгой, которая займет потом такое большое место в его творческой судьбе. Во время оккупации школьный учитель Николай Иванович приносит в класс и читает ребятам «Как закалялась сталь». Предупредив: если немцам станет известно об этом, его повесят. Учитель позже ушел в партизанский отряд, у Васи же в сознании он навсегда соединился с героическим образом из романа Николая Островского.

– Мне пришлось сыграть много ролей положительных, таких, что называются героями, – скажет артист. – Я счастливый человек, потому что судьба давала мне в этом смысле прекрасный литературный и человеческий материал.

А началось, как видим, оттуда, из военного детства. И в будущих его военных ролях те впечатления по-своему отольются. От первой большой работы на сцене родного Театра имени Евг. Вахтангова – это был юный политрук в спектакле Евгения Симонова по пьесе Б. Рымаря «Вечная слава» – до знаменитых «Офицеров», где в паре в Г. Юматовым они создадут поистине культовые образы советских военных. Не «господ офицеров», которые хрипло восславляются нынче с эстрады, а товарищей офицеров.

Сегодняшняя активная работа артиста в общественном фонде «Армия и культура», который он возглавляет уже почти десять лет, тоже видится мне продолжением лучших советских традиций – творческого шефства над армейскими частями и подразделениями. С волнением рассказывает о поездках в Грозный и Гудермес, о встречах с воинами, о выступлениях перед ранеными в госпиталях. Вот и в день нашей встречи, которая состоялась в его театральной гримерной, он готовился ехать вечером в подмосковное Одинцово, в военный госпиталь, где лечатся раненые из Чечни.

Обращаясь к истокам его творчества и началу актерского пути, нельзя не сказать еще об одном обстоятельстве. Играть он начал в детской театральной студии при Дворце культуры автозавода имени Лихачева.

Сколько таких студий создано было в Советской стране и во скольких рабочих клубах, домах и дворцах культуры! Только в окрестностях редакции «Правды» было их три. Теперь в двух – казино, в третьем готовятся открыть нечто подобное.

А вот тринадцатилетний Вася, сын рабочих химзавода, гулял однажды со своим другом Володей Земляникиным по улицам в районе ЗИЛа и увидел афишу

«М. Твен – „Том Сойер“, „Друзья из Питсбурга“ Захотелось посмотреть, а потом и записаться в коллектив, где играли их сверстники. Очень просто. Результат же оказался – на всю жизнь.

В 1951 году на Всесоюзном конкурсе самодеятельных театров первой премии был удостоен спектакль по пьесе Л. Гераскиной «Аттестат зрелости», где Лановой сыграл главную роль. Через три года на экраны выходит фильм «Аттестат зрелости». Первая роль Ланового в кино. Ну и, вполне естественно, Щукинское училище, а затем прославленный Вахтанговский театр.

Василий Семенович, сохранивший глубочайшую благодарность своему первому театральному учителю во Дворце культуры Сергею Львовичу Штейну, перечисляет вышедших из студии ЗИЛа известных артистов и режиссеров: Вера Васильева, Татьяна Шмыга, Юрий Катин-Ярцев, Игорь Таланкин, Алексей Локтев, Валерий Носик, Владимир Земляникин…

Могут ли нынешние «Фабрики звезд», поющие на чужих языках, заменить тот отбор и то воспитание талантов, которые мы имели?

Особо говорит Василий Семенович о воспитании художественного вкуса на высших литературных образцах, основы которого он получил именно в автозаводской студии.

– Первое произведение, с которого мы начали занятия по художественному чтению, было ни больше ни меньше – «Война и мир». Толстой, Гоголь, Пушкин – какие глыбы в мировой литературе и художественной культуре в целом! И мы тянулись до этого уровня, постигали богатство великой русской культуры, красоту русского слова, что осталось во мне навсегда.

Он отказывается сегодня от многих предложений в кино и на телевидении, поскольку принять их не позволяет выработанный с детства и юности вкус. Не позволяют художественная взыскательность, четкое понимание, что такое в искусстве хорошо, а что такое плохо.

– Вот телепрограмму по Тютчеву делал с наслаждением, Бунина готов читать бесконечно, а все эти «бандюжьи» фильмы терпеть не могу. Извините, такое не для меня.

Скажем спасибо Василию Лановому за его верность исконным принципам отечественной культуры, за достоинство художника, за искренность и честность. Но что же происходит и что будет с теми героями, которым он в основном посвятил замечательный свой талант? Многих попытались дискредитировать или просто «вычеркнуть». У них трудная нынче судьба – как в жизни, так и в искусстве. Однако давайте еще раз послушаем самого Василия Семеновича Ланового.

– Нравственное оскудение, а то и потеря героя – неестественное состояние для искусства. Человек всегда хочет видеть рядом с собой людей благородных, честных, сильных духом, верных, способных на подлинные человеческие чувства, на совершение поступков, двигающих общество вперед. И герой, несущий добро и справедливость, способный пробудить спящую совесть, поднять людей на правое дело, – вечен, как вечны сами понятия добра и зла.

Вы согласны с артистом? Я – полностью.

Январь 2004 г.

«Родина моя в венце терновом…»

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЖИЗНЕННОЙ И ТВОРЧЕСКОЙ ПОЗИЦИИ НАРОДНОГО АРТИСТА РОССИИ НИКОЛАЯ ГУБЕНКО

Скажите, кому и чем может быть интересен человек, который думает только о себе и руководствуется в жизни лишь одним – стремлением к личной выгоде? Если дан ему талант, то проявления этого дара, конечно, заинтересовывают людей и привлекают. Чем больше талант, тем большее к нему внимание. Но вдвойне бывает досадно, когда оказывается, что значительный дар принадлежит ничтожной личности.

Сколько за последнее десятилетие довелось пережить подобных разочарований! Никто не убедит меня теперь в том, что народный артист СССР, игравший Ленина и с пафосом рассуждавший о величии Ленина, а потом вдруг, в угоду конъюнктуре, заговоривший совсем противоположное, действительно личность. Или еще один представитель театра, кино и телевидения, разыгравший на телеэкране политический мини-спектакль со сжиганием своего партбилета и, мало того, взахлеб уверявший вскоре, что ельцинская книга «Записки президента» – это чтение на уровне Льва Толстого. Неужели кому-то не ясны побудительные мотивы такого поступка и таких высказываний? И неужто после этого такой человек может вызывать интерес, а тем более уважение?