Ральф Ингерсолл - Совершенно секретно

Часть III. А теперь подведем итоги

Глава тринадцатая. Извлечем уроки

Вторая мировая война была первой войной, которую американцы вели в тесном единении с другой нацией. Наш опыт во время первой мировой войны считать нечего, он был слишком коротким: мы вступили в войну незадолго до ее окончания и слишком скоро затем отказались от наших союзов, повернувшись спиной к Лиге наций. Наше сотрудничество с другими нациями было туристской вылазкой. Только вторая мировая война побудила нас вступить с другой нацией в действительное сотрудничество, в тесное единение, побудила встречаться и разрешать с ней, по меньшей мере, наши военные проблемы на правах партнеров.

Вместе с нашими партнерами мы выиграли величайшую в истории войну. И теперь возник вопрос: как обеспечить себе перевес во время мира? На этот раз мы не можем замкнуться в одиночестве и дуться на других, но должны разрешать наши проблемы в тесном сотрудничестве с другими нациями.

Чему научило нас международное сотрудничество во время войны такому, что было бы применимо к его проблемам во время мира?

Действительно полезный опыт был у нас только с англичанами. Наш союз с русскими не был настоящим сотрудничеством. Это был, если хотите, сговор с целью обуздать немцев. Президент Рузвельт за все время воины только дважды встречался с главой русского государства; мы не вели совместно с русскими никакой военно-стратегической или административной штабной работы и вплоть до самого конца были географически отделены от них нашим общим врагом. С китайцами мы тоже сносились издалека, а тот вклад в общие военные усилия, который могли внести второстепенные союзники или более крупные оккупированные страны, не был достаточно велик, чтобы создавать серьезные проблемы руководства. Но наш союз с англичанами ставил перед нами достаточно серьезные проблемы и был достаточно тесным — настолько, что его можно точно определить как международное сотрудничество, — и это был первый случай в нашей истории, когда мы как нация вступили в такое сотрудничество.

Урок, вынесенный нами из войны, в которой мы сотрудничали с англичанами, заключается в том, что они хотят всегда поставить на своем и готовы пустить для этого в ход все средства, имеющиеся в их распоряжении.

Мы узнали, что даже после заключения номинального соглашения с англичанами на международной конференции, если это соглашение не устраивает их, если они считают, что оно было навязано им против их воли, — они сделают все возможное, чтобы свести его к нулю.

Мы узнали очень много о свойствах британского мышления: англичане всегда считают себя правыми и всегда стараются подобрать факты, чтобы доказать свою правоту. Мы узнали, что они настойчивы и упрямы; если им не удается добиться желательного для них решения сразу, они не успокоятся, пока не добьются своего.

Мы узнали также, что они так безоговорочно верят в себя, так убеждены в том, что мудрость и справедливость на их стороне, что даже уважаемые английские деятели не видят ничего плохого в искажении истины, в утаивании сведений и в других неблаговидных поступках, лишь бы одержала верх и национальная воля. Они не видят ничего плохого в бесчестных действиях отдельных лиц, если эти действия совершаются во имя патриотизма, — ведь шпион, укравший документ для своей страны, не вор, а герой.

Мы узнали, что англичане крепко держатся друг за друга и что в критическую минуту они откажутся от своих личных разногласий и выступят единым фронтом.

Мы узнали, что они дальновидны и заботятся о своем будущем благополучии, заглядывая в завтрашний день.

Какое множество вещей мы узнали! Короче говоря, после того как мы научились понимать их язык со всеми его особенностями и привыкли к их национальным повадкам, мы узнали, что они такие же, как и мы.

Приведенные выше положения — это извлеченные нами уроки, добросовестно обдуманный перечень всех элементарных свойств британского характера, которые во время войны оказывали наиболее очевидное и наиболее важное влияние на наши отношения с Британской империей. Но попробуйте приложить эти выводы к тому, что вам известно о русских, или китайцах, или французах, — не покажется ли вам, что они одинаково применимы и к ним?

Словом, первый из полученных уроков гласит, что нация — всякая нация блюдет, прежде всего, свои интересы и считает законными все средства для этого.

Что касается мелких разногласий, то их было немного, если принять во внимание все обстоятельства. Возьмем хотя бы наше разногласие по вопросу о фельдмаршале сэре Бернарде Монтгомери.

Мы не любили Монтгомери. Мы считали его заносчивым до высокомерия, невежливым и невоспитанным. И скажем прямо: именно таким считали его и англичане. Говоря о своих руководителях, англичане критикуют их еще свободнее, чем мы. Они очень откровенно критиковали своих военных руководителей, и не было человека, внушавшего им большую антипатию, чем Монти. В Лондоне ходили десятки анекдотов о его невоспитанности, начиная с рассказа о том, как его осадил король. Монти, как утверждают, хвастал перед королем доблестью английских войск, называя их "мои войска", на что король ответил: "А я думал, что они мои". (Если вам не смешно, то вспомните, что это английская шутка: они, то есть англичане, считают ее смешной, и она ставит Монти на место).

Монти достиг вершин и пользовался единодушной поддержкой всех министров просто потому, что он был единственной лошадкой, на которой англичане могли тогда, по их мнению, ставить. После длинной серии непрерывных поражений на суше они одержали при Эль-Аламейне свою первую, и притом исключительно важную, победу, которая оказалась связанной с именем Монти. Наиболее осведомленные англичане считают, что честь этой победы, честь ее стратегии и тактики, принадлежит Александеру. Но Монти командовал войсками — и Монти попал на столбцы печати. Монтгомери был при Александере в Африке приблизительно тем же, чем был Паттон при Брэдли в Европе: он приводил в исполнение стратегические замыслы своего начальника — и ему приписывалась вся заслуга, и печать расточала ему хвалы.

Англичане вовсе не думали, что из Монти выйдет генерал исторического масштаба, когда назначали его командующим сухопутными силами при проведении операции «Оверлорд». Но им было важно заручиться поддержкой печати. Они ясно понимали, что их могут затмить своими размерами и своим удельным весом американские вооруженные силы, и на посту командующего им нужен был человек, имя которого могло бы стоять в газетных заголовках. Монти был таким человеком. Они считали, что помогут ему из Лондона, — у них найдутся люди в имперском генеральном штабе, — а он пусть действует на воображение всего мира, играя роль отважного, непобедимого полководца.