Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Впоследствии, когда мне пришлось близко общаться с Громыко, я выяснил, что мои предчувствия оказались верными. Но даже и в ту пору, в 1984 году, я не мог предположить, насколько доверительным окажется его отношение ко мне. Ведь в самый драматический момент, когда умер Черненко и со всей остротой встал вопрос об избрании нового Генерального секретаря, Андрей Андреевич решил посоветоваться именно со мной.

Каково, а? Руководителя захолустной Томской области в связи с возрастом решили сместить с должности и даже утвердили послом в зарубежную страну, причём всё это варилось в кадрах ЦК, которыми ведал тогда Капитонов. И вдруг — поворот на сто восемьдесят градусов: этого же руководителя назначают главным кадровиком партии, а Капитонова переводят на другой участок. С чего бы это? Почему выбор Горбачёва, а именно он предложил Андропову кандидатуру Лигачёва, остановился на шестидесятидвухлетнем томиче?

Какую же миссию выбрал Горбачёв для провинциального Егора Кузьмича? Правильно, бульдозерную. Расчёт был на то, что благодарный томский секретарь, которого под старость так возвысили, будет рыть землю рогом, выслуживаясь перед новыми кремлёвскими хозяевами, и пощады к прежним коллегам у него не будет. Пока он семнадцать лет прозябал в Сибири, многие областные руководители сделали блестящие карьеры благодаря покровительству Брежнева и его команды. Лигачёва же, несмотря на то, что в ЦК он занимал должность заместителя заведующего орготделом, не двигали. Это не могло не задеть его самолюбия. И вот пришло время расплаты за долгие годы унижений, замалчивания его имени, безвестности.

Е. Лигачёв:

— Встречаясь в дни пленумов, партийных съездов и московских совещаний, секретари обкомов, конечно, обменивались мнениями, у каждого из нас были свои привязанности, свои дружеские связи, и цену друг другу мы тоже знали. Как-то само собой получалось, что «трудяги», люди истинно деловитые, группировались вместе. А те, кто добивался почестей и постов через личные связи, угождения и славословия начальству, тоже держались друг друга. Короче, за семнадцать лет секретарства в Томской области я хорошо узнал и многих других секретарей обкомов, причём в нашей партийной среде были известны и личные склонности каждого: знали мы, кто имеет пристрастие к спиртному, кто особо отличается по части подхалимажа и так далее. Это знание людей основательно пригодилось мне позднее при решении кадровых вопросов.

А именно с обновления партийных кадров и начал Андропов. Эта же политика, несколько притормозившись при Черненко, продолжилась при Горбачёве.

Конечно, мне выпала неприятная миссия: сообщать людям о том, что им предстоит подать в отставку. Во многих случаях, когда шла речь о руководителях неплохих, но изживших себя в силу возраста, здоровья, я сильно переживал, долго готовился к удручающему разговору. Всегда вёл его доброжелательно, обязательно вспоминал все плюсы, какие числились за человеком, чтобы хоть как-то смягчить для него неизбежную горечь.

Однако бывали и другие случаи, когда приходилось вести разговоры жёсткие.

Роли были распределены чётко. Когда речь шла о том, чтобы кому-то посоветовать уйти в отставку, с этим человеком сначала беседовал я, принимая на себя всю моральную тяжесть его первой реакции. Когда же речь шла о назначениях, о выдвижениях, то с этой целью людей приглашал к себе Горбачёв, именно он объявлял им приятную новость. В такой раскладке ролей я не усматривал ничего обидного для себя, считал её совершенно необходимой. Горбачёв был на десять лет моложе меня, он был уже членом Политбюро, и я, как само собой разумеющееся, считал, что в интересах партии, в интересах страны должен помогать ему, поддерживать его. В 1983 году при Андропове именно Горбачёв стал просматриваться как возможный преемник Юрия Владимировича, и в этих условиях моя задача вырисовывалась вполне определённо. Ту часть работы по обновлению кадров, которая включала неприятную её составляющую, я обязан был брать на себя. В моём понимании это был важный элемент дружной совместной работы, и кто мог тогда знать, что эта работа впоследствии сильно осложнится, прервётся и мы окажемся на разных позициях, что называется, по разную сторону баррикад.

Да нет, всё объясняется просто: Егор Кузьмич выполнил возложенную на него функцию — обновил, как он говорит, партийные кадры, и надобность в нём отпала. Но он, вкусив сладости верховной власти, уже не мог оторваться от её дурманящей чаши. Результаты деятельности Егора Кузьмича по смещению старой гвардии как в центре, так и на местах впечатляют.

Из книги финского политолога Й. Иивонена «Портреты нового советского руководства», вышедшей во второй половине 80-х годов:

«Первостепенной задачей Лигачёва было осуществление «революции Андропова» среди руководства областных и краевых партийных организаций. К концу 1983 года было сменено около 20% первых секретарей обкомов партии, 22% членов Совета Министров, а также значительное число высшего руководства аппарата ЦК (заведующие и заместители заведующих отделами). Эти перестановки в значительной степени упрочили возможности осуществления нововведений Андропова. В декабре 1983 года Лигачёв стал полноправным членом Секретариата ЦК. Так же расширилась сфера его деятельности: теперь ему чаще приходилось занимать позицию и по подготовке и рассмотрению идеологических вопросов…»

Е. Лигачёв:

— Что касается приведённых финским политологом процентов смены руководящих кадров, то они близки к истине.

Смена кадров превратилась в кампанию: эти люди были отправлены в отставку за полгода. Вместо них выдвигались другие. Кто? Те, кого лично знали Горбачёв и Лигачёв. Были ли они лучше прежних, можно порассуждать на примере свердловского партсекретаря Бориса Ельцина, которого вскоре перевели в Москву. К сожалению, и обновление руководящего состава приобрело характер кампании.

И ещё. Читая сегодня откровения Лигачёва о брежневской команде, удивляешься неприязни и даже ненависти к некоторым политическим фигурам. А ведь это была одна идеологическая система. Разоблачая старую гвардию, новый кадровик партии невольно способствовал разочарованию населения не только в вождях, но и в коммунистической идеологии в целом. Повторялась, только с поправкой на другие обстоятельства, та же картина, что и при Хрущёве, который разогнал сталинские кадры.

Из итальянской газеты «Корьере делла сера»:

«Лигачёв был инициатором «великих чисток», призванных вовлечь в руководящие партийные органы новых руководителей, способных реально оценивать положение и знающих, как надо действовать».