Александр Боханов - Мария Федоровна

Старшая дочь Царицы не собиралась обосновываться в провинциальной Дании, с самого начала беженства решив поселиться в Англии. Король и Королева оказали ей помощь, и Ксения Александровна обосновалась в королевских коттеджах недалеко от Виндзорского замка: сначала временно в Лонгморе, а затем для постоянного проживания во Фрогморе. Получив пристанище, надо было решать финансовую проблему; требовались деньги и для себя, и для обучения собственных сыновей. На поддержку непутевого мужа Сандро рассчитывать было нельзя: он сам почти все время был без гроша в кармане, а если деньги и появлялись, то тратил их без оглядки.

Неожиданно, как показалось Ксении, представилась новая возможность получить большие средства. Случай этот был связан с именами убитых Николая II и Александры Федоровны. В начале 20-х годов стало известно, что в руках у большевиков оказалась их интимная переписка, выдержки из которой опубликовали под сенсационными заголовками некоторые газеты в Америке. Ксения, ознакомившись с этими фрагментами, писала Марии Федоровне, что письма «самого интимного характера, а некоторые удивительно прекрасны — просто грешно их читать». Мать и сестры убитого Царя были категорически против подобного кощунства: выносить на публику сугубо интимные послания.

Вскоре появились сообщения в английских газетах, что эта корреспонденция готовится к изданию и в Англии. Этому надо было как-то воспрепятствовать, но как? За советом Ксения обратилась к Королю, который свел ее со знатоком по улаживанию деликатных династических ситуаций, поверенным Королевской Семьи сэром Чарльзом Расселом. Опытный юрист посоветовал единственно верный при данных обстоятельствах ход: добиться через английский суд доверенности на управление собственностью Николая II в Англии. Ксению не надо было долго уговаривать, она тотчас согласилась.

Сэр Чарльз взялся за это дело и подал подобное исковое заявление от имени сестры Царя в лондонский суд, которое было удовлетворено, а 17 мая 1920 года Великая княгиня получила желаемую доверенность. Этот судебный эпизод вызвал серию статей в газетах и породил слухи о том, что в английских банках «припрятаны миллионы Русского Царя». Никаких миллионов там и в помине не было, но думается, что именно иск Ксении способствовал тому, что вскоре в холодных водах реки Шпрее в центре Берлина «всплыла лже-Анастасия». Эта история уже упоминалась ранее, и повторяться не имеет смысла.

Что же касается доходов от «управления имуществом Царя Николая II», то в этом деле Ксению ожидало горькое разочарование. Она получила лишь несколько небольших контейнеров из Ипатьевского дома в Екатеринбурге, где в 1918 году была убита Царская Семья. Содержание же их не принесло никаких имущественных надежд. Это были случайные остатки гардероба, какой-то битой посуды и фрагменты поломанных ювелирных украшений. Стоимость всей этой «собственности» не превышала 500 фунтов стерлингов.

Тогда Ксения вознамерилась сама заняться «денежными операциями», показав в этом деле полную неспособность. Хотя она и продала некоторые из своих драгоценных украшений, но по цене, которая в несколько раз была ниже возможной, а некоторые вещи у нее вообще были фактически украдены. Вся эта история получила широкую известность, и чуть не последней о ней узнала мать, находившаяся в тот момент в Англии. 4/14 апреля 1923 года Мария Федоровна записала в дневнике:

«Ксения сегодня не пришла, так как у нее возникло одно неприятное дело — она была вызвана на допрос по поводу ее прекрасных жемчугов, которые она хотела продать, но ей страшно не повезло. Она попалась в лапы ужасного обманщика еврея, который вместе с другим подлецом выкрал жемчуга и деньги оставил себе. Я ничего об этом не знала и была в совершенном негодовании по поводу этой ужасной истории и в связи с тем, что ей самой пришлось обо всем этом заявить и выступать свидетелем. Совершенно ужасно! И конечно же в тот же вечер я прочитала об этой истории в газетах!»

В результате — единственную надежду на будущее благополучие своей семьи Великая княгиня Ксения начала возлагать лишь на сокровища матери. Но все попытки дочери получить доступ к материнскому богатству оказывались безрезультатными. Не помогало даже постоянное нагнетание страхов.

Постепенно сохранность мемориальных ценностей стала волновать Марию Федоровну. Старая женщина начала бояться потерять овеществленные свидетельства отлетевшей в вечность жизни, хранившиеся в ларце. Она стала держать коллекцию в своей спальне, куда доступа посторонним не было. И в Амалиенборге, и в Видёре она постоянно заставляла дочь Ольгу, выполнявшую при ней последние годы роль доверенной сиделки и медсестры, ставить шкатулку-ларец так, чтобы она могла его видеть и лежа в постели.

Как потом вспоминала Ольга Александровна, «я нередко замечала, с какой тревогой она смотрит на эту шкатулку. Мама словно предвидела, сколько неприятностей будет связано с ней». Конечно, Марии Федоровне и вообразить было невозможно, насколько масштабными и скандальными окажутся эти «неприятности».

Как только Мария Федоровна тихо покинула мир земных страстей, то вокруг драгоценного наследства разгорелась настоящая схватка. Собственно, это была даже не столько схватка, а неприличная интрига, в которую оказались втянутыми не только близкие родственники, но и целый ряд иных влиятельных лиц.

Тело покойной еще не было погребено, а собрание драгоценностей в полной тайне и с конспиративными предосторожностями уже следовало в Лондон. Детективная история с драгоценностями Императрицы Марии до сих пор так до конца и не прояснена. Достоверных сведений здесь все еще значительно меньше, чем сделанных позже многочисленных тенденциозных «заявлений», «пояснений» и «опровержений». Однако в общих чертах судьбу сокровищ все-таки можно установить. И главный вывод тут не подлежит сомнению: вся эта махинация сделалась возможной благодаря сговору Английского Короля Георга V и Великой княгини Ксении Александровны.

Завещание Марии Федоровны, вскрытое на следующий день после похорон, не содержало никаких сюрпризов. Как вспоминал ее зять Александр Михайлович, «как мы все и ожидали, за исключением пособия слугам, все свое имущество, собственные драгоценности и те, которые были унаследованы от Королевы Александры, моя теща оставила двум своим дочерям».

Мария Федоровна сдержала свое обещание: ее дочери «получили все». Таковая была ее последняя воля, которая, увы, не стала непререкаемым законом для живых. Еще до того, как завещательное распоряжение стало известно, с самой ценной частью имущества уже начались тайные манипуляции.