Новаторы - Ю. Кулышев
Дома мать увидела награду, заплакала от радости. Потом деловито отцепила орден от пиджака, спрятала в сундук.
— Дороже этой вещи у нас ничего нет. Ох, сынок, не думала я и не гадала, что ты Героем станешь! Так порадовал — теперь и помирать не страшно!
Окончилась Отечественная война, миновал радостный День Победы. На местах недавних боев поднимались из пепла города, восстанавливались заводы, шахты, железные дороги, мосты… И для всего этого требовался металл. С каждым годом все больше и больше. Партия поставила перед металлургами страны задачу — в кратчайшие сроки резко увеличить выпуск чугуна, стали, проката.
Магнитогорцы понимали: на комбинате есть немалые внутренние резервы. Агрегаты работают далеко не в полную силу, и за счет более грамотной технологии можно заставить оборудование действовать с большей отдачей. Но одно дело понимать, и совсем другое — добиться заметных результатов. Чтобы покорилась техника, нужна высокая квалификация кадров, необходима подлинно научная организация труда. И потому первые послевоенные годы стали для Магнитки временем напряженных творческих поисков, временем больших перемен.
В 1946 году в доменный цех пришел новый руководитель — Александр Филиппович Борисов. Этот опытный инженер работал прежде в Кузнецке и в Магнитогорск приехал сразу на должность начальника цеха.
Борисов несколько дней ходил по цеху, присматривался к людям, к оборудованию и ни во что не вмешивался. И лишь после того, как понял сильные и слабые стороны производства, приступил к решительным действиям. Начал он с того, что предъявил новые требования к людям, работающим у домны, и прежде всего к мастерам.
Годами сложился порядок, при котором сменные мастера работали разобщенно, каждый сам по себе, и основное время у них отнимала организация производства. Между сменами издавна шла мелкая грызня из-за пустяков. Поглощенные повседневными хлопотами, люди не очень-то вдумывались в суть процессов, происходящих за броневыми стенами и огнеупорной кладкой — в недрах печи. «Наше дело чугун давать, а не рассуждать», — говорили иные старые мастера.
Борисов замахнулся именно на эти дурные традиции. Настойчиво учил он подчиненных самостоятельности. Заставлял думать, анализировать, искать причины неполадок. Требовал предельной слаженности, коллективизма. И еще — знаний.
Не прихотью нового начальника были эти требования. Сама жизнь властно заставляла менять установившиеся порядки. На домны приходило все более сложное оборудование, внедрялась автоматика, и уже недостаточно было одной интуиции, одного старого опыта, чтобы двигать производство вперед. Мало добиться, чтобы печь шла ровно, — надо получить от нее наибольшую отдачу при наименьших затратах. А такое удается не просто…
Александр Филиппович подчеркивал постоянно, что основной фигурой в цехе должен быть мастер печи — человек, который изо дня в день, из ночи в ночь, следит за работой домны. И он смело выдвигал на эту должность лучших рабочих — тех, у кого замечал искру творчества, жажду к знаниям. Однажды начальник цеха обратил внимание и на Константина Хабарова.
Поступил Борисов, как всегда, своеобразно: не спрашивая согласия, предложил:
— Ходите по печам, присматривайтесь. Изучайте литературу. Вот пока все.
Хабаров стал присматриваться. А через неделю встретил начальника цеха, взмолился:
— Не могу я так, позвольте вернуться на рабочее место!
— Нет, — жестко ответил Борисов. — Продолжайте наблюдать и старайтесь понять, почему печи ведут себя так, а не иначе. Что неясно — спрашивайте.
Неопределенное положение угнетало Хабарова, привыкшего к бурной, требовавшей постоянного физического напряжения работе. Он успел освоить профессию горнового, даже ухитрялся совмещать ее с обязанностями газовщика.
А тут почти безделье. Чтобы хоть как-то успокоить совесть, принялся штудировать техническую литературу, обращался к инженерам. И очень страшился предстоящего экзамена, который должен устроить ему Борисов. Что ни говори, а пробелы в образовании заполнить нелегко — с семилеткой за плечами в теории разобраться трудно.
Но вместо экзамена пришлось неожиданно ехать в командировку — на Кузнецкий металлургический комбинат, с которым соревновались магнитогорцы. Делегация уральцев направлялась туда для подведения итогов соревнования. А Хабаров получил особое задание: проанализировать работу сибирских домен.
Вернулся он, вооруженный графиками, таблицами, результатами наблюдений. Заметно волнуясь, докладывал Борисову свои соображения.
— Верно, — сказал начальник цеха. И, помолчав, заключил: — Будете работать мастером на первой печи. Отныне это ваше постоянное место.
Так вот и состоялось посвящение Хабарова в командиры производства. Буднично и просто.
Дела у молодого мастера пошли неплохо, и он уже стал подумывать, что освоил повадки домны не хуже своих учителей. Но вскоре произошел неприятный случай, который заставил отказаться от излишней самоуверенности.
Хабаров работал в ночную смену. Как обычно, обошел печь, заглядывал в фурмы, проследил за разливкой — все было в порядке. Потом направился в контрольно-измерительную будку, сел за наряды. Неожиданно дверь распахнулась, вбежал встревоженный горновой.
— Беда! — закричал он. — Печь продуло!
Хабаров бросился к домне. На небольшом участке кожуха зияла огненная пробоина, оттуда била струя пламени. Рабочий поливал из шланга прогоревшее место, но это не помогало.
Мастер распорядился снизить давление в печи, доставить к месту аварии кирпич и глину. Но ликвидировать прогар оказалось очень трудно, и печь простояла почти полтора часа. Чрезвычайное происшествие!
Наутро начальник цеха потребовал от Хабарова объяснений. Тот стал было оправдываться, но тут же понял, что виноват. Не сумел заранее оценить состояние печи, выявить опасное место и предотвратить аварию. Ведь если бы он вовремя проверил охлаждение, беды могло и не случиться.
Долго переживал Хабаров. Понял, что переоценивал свои знания и способности. Надо ему еще много и много учиться.
В 1948 году он поступил в школу мастеров и через два года закончил ее. Его дипломный проект по сложности не уступал работе выпускника металлургического техникума. Председателем государственной экзаменационной комиссии был Борисов — вопросы он задавал не только технические, но и по математике, истории. Хабаров не удивлялся. Он знал, что начальник цеха сам всесторонне образованный человек и того же требует от каждого своего подчиненного.
И сейчас еще восхищается нередко Константин Филиппович «борисовскими средами» — еженедельно мастера собирались вместе, и начальник цеха вел с ними долгие беседы. Речь шла об истории металлургии, о технических новинках, о политике. И каждая такая встреча оставляла глубокий след…
Разумеется, хорошие перемены, которые постепенно происходили в цехе — улучшение производственных показателей, заметный рост выплавки чугуна, ритмичность, — нельзя приписывать одной лишь энергии Борисова. Просто толковый руководитель смог найти верное направление, а действовал уже весь коллектив. Решающую роль
