Павел Фокин - Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И

«…В плечах косая сажень, кулаком как-то убил волка» (Г. Иванов. Китайские тени).

«В первые, озорные футуристические годы был человек по имени Василиск Гнедов, считавшийся поэтом, хотя, кажется, он ничего не писал. Его единственное произведение называлось – „Поэма конца“. На литературных вечерах ему кричали: „Гнедов, поэму конца!“… „Василиск, Василиск!“ Он выходил мрачный, с каменным лицом, именно „под Хлебникова“, долго молчал, потом медленно поднимал тяжелый кулак – и вполголоса говорил: „Все!“» (Г. Адамович. Комментарии).

«Наиболее „левым“ был некий молодой человек, Василиск Гнедов, которому не давали спать лавры Крученых. Ему показалось недостаточным все словотворчество Крученых, и Гнедов в своей книжке, на последней странице, под названием „Поэма конца“ оставил чистый лист, утверждая, что чистая бумага более выразительна, чем любые слова. После этого трюка Гнедов ждал славы. Слава не пришла. Гнедов зачах» (В. Шершеневич. Великолепный очевидец).

«На середину комнаты выходит другой молодой человек, еще более развязный, с широким плоским лицом, в потертом пиджачке, без воротничка, в обшмыганных, с махрами внизу брюках.

– Василиск Гнедов – сама поэзия, читает свою гениальную поэму конца. В книге под этим заглавием пустая страница, но я все же читаю эту поэму, – выкрикивает он и вместо чтения делает кистью правой руки широкий похабный жест» (М. Зенкевич. Мужицкий сфинкс).

ГНЕСИН Михаил Фабианович

Композитор, педагог, музыкальный деятель. В 1901–1909 учился в Петербургской консерватории у Н. Римского-Корсакова, А. Лядова и А. Глазунова. С 1908 занимался музыкально-просветительской деятельностью. Автор вокальных циклов на тексты К. Бальмонта, Ф. Сологуба, В. Волькенштейна (1907–1908), симфонического дифирамба «Врубель» (слова В. Брюсова, 1911), оперы «Юность Авраама» (1923) и др.

«С Михаилом Фабиановичем Гнесиным я встретился впервые в Консерватории в 1901 году. Мы вскоре сблизились на почве общих музыкальных и художественно-эстетических интересов. Гнесин интересовался не только теоретическими вопросами композиции, но и общефилософскими и эстетическими проблемами. В то время образовался студенческий кружок учащихся, где зачитывались рефераты на различные художественно-эстетические темы.

…Помню прекрасный, образный доклад Михаила Фабиановича по вопросам музыкальной эстетики и изобразительного искусства, прочитанный им на одном из собраний кружка. Я уже тогда обратил внимание на его необычную эрудицию и прекрасный, свободный слог…Мысли Михаила Фабиановича всегда отличались самобытным, передовым направлением. В своих ученических работах по композиции он стремился к оригинальности и новизне…Если строгий полифонический стиль в задачах Гнесина не приходился достаточно по вкусу консерваторским менторам вроде А. Лядова, то его свободное творчество, в особенности в вокальных произведениях, в романсной лирике, находило одобрение и у А. Глазунова, и у Н. Римского-Корсакова. Его романсы в исполнении Н. Забелы-Врубель и А. Зилоти производили прекрасное впечатление. Его оркестровая пьеса „Из Шелли“ тоже снискала высокую похвалу. В ней привлекала поэтичность концепции и оркестровая красочность.

Михаил Фабианович с юношеских лет производил на меня впечатление человека необычайно и всесторонне одаренного.

Он сам неоднократно говорил, что в нем было постоянное стремление к „новым берегам“, к постижению лучшего, прогрессивного как в жизни, так и в искусстве и в науке. Он живо интересовался новыми исканиями в области театра, новаторскими постановками Мейерхольда в драматическом театре В. Комиссаржевской. Писал очень удачную музыку к театральным пьесам» (А. Лемба. Из воспоминаний).

«М. Ф. Гнесин – талантливый композитор с очень своеобразной яркой индивидуальностью.

…Его наиболее ценные качества: яркий мелодизм, романтическая взволнованность, поэтичность, эмоциональная сила, свежесть и своеобразие гармонического языка.

Очень велико значение декламационного начала в его вокальном творчестве, Гнесин необычайно тщательно относился к вокальной интонации, к произнесению стиха.

Его отличает глубокое знание и ощущение поэзии, отсюда его неизменная требовательность в выборе поэтических текстов. Сложность музыкального языка в сочетании с глубокой эмоциональностью высказывания была в первый период его творчества во многом обусловлена приобщенностью к литературным течениям начала века, и прежде всего к символизму.

Одной из самых сильных сторон Гнесина-композитора является ярко выраженный национальный колорит его произведений, что связано главным образом с еврейской тематикой. С потрясающей силой и стилистической целомудренностью Гнесин отобразил подлинно народные еврейские интонации и характерные психологические особенности. Проникновение в народные интонации было у Гнесина столь органичным, что он мог, не используя подлинных напевов, создавать такие поэтичные песни в стиле народных импровизаций, как „О нежном лице ее“, „Песня странствующего рыцаря“ для виолончели и другие.

…Гнесин, живший большой интеллектуальной жизнью, умел легко отвлекаться от серьезных тем. Ему был свойственен тонкий, неподдельный юмор, и это качество также было частью его талантливой творческой натуры. Он любил принимать участие в домашних театрализованных постановках, шарадах, играх. Он знал множество народных сказок, пословиц, прибауток и был прекрасным рассказчиком.

Михаил Фабианович был бесконечно прост и одинаков в отношениях с разными людьми. Эта простота в сочетании с его доброжелательностью делала общение с ним очень легким и привлекательным…Близость к жизни, мудрая простота, чувство нового, заинтересованность и сердечность в общении с людьми и составляли то, что так незабываемо для всех, кто знал Михаила Фабиановича, кто сумел многому научиться у этого прекрасного человека» (А. Хачатурян. Слово о моем первом учителе).

ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ Арсений Аркадьевич

Поэт, коллекционер. Был близок к композиторам «Могучей кучки», на его слова писали романсы А. Аренский, С. Рахманинов, Ц. Кюи. Публикации в журналах «Дело», «Вестник Европы» и др. Стихотворные сборники «Затишье и буря» (СПб., 1878), «Стихотворения» (СПб., 1884), «На закате» (СПб., 1912). Сборник эссе «На летучих листках» (СПб., 1912). Собрания сочинений: в 3 т. (СПб., 1904–1905); в 4 т. (Пг., 1914).

«Добрыми отношениями с Кутузовым я дорожил, но не потому, что особенно ценил его как поэта, и еще менее потому, что, сделавшись секретарем вдовствующей императрицы, он стал (или мог стать) влиятельным персонажем; наконец, и не потому, что ему удалось, начав с малого и очень скромного, собрать в сравнительно короткий срок весьма интересную коллекцию картин, а просто потому, что я редко встречал человека такой изощренной любезности. И эти манеры Кутузова не были чем-либо напускным или лицемерным, а соответствовали действительно необычайному его благодушию. Что же касается до наружности графа, то на поверхностный взгляд его легче было принять за купца. На это наводила его тяжелая, расползшаяся фигура, его одутловатое широкое лицо, его жиденькая белокурая борода; все это вместе взятое напоминало торговцев в Апраксином рынке, которые, сидя перед своими лавками, целыми днями попивали чай и зазывали прохожих. Но стоило немного побеседовать с этим мнимым купчиной, и настоящая природа Арсения Аркадьевича выявлялась вполне; все выдавало в нем „подлинного барина“» (А. Бенуа. Мои воспоминания).