Юрий Жук - Цареубийца. Маузер Ермакова

Вхожу в большой зал и к ужасу своему вижу такую картину: вся семья бывшего царя выстроилась в стройную шеренгу, руки по швам: ближе всего к входу в зал стояла Александра Федоровна, рядом с нею Алексей, затем княжны.

“Что это? – мелькнуло у меня в голове и на мгновение привело в смущение. – Ведь так выстраивают содержащихся в тюрьме при обходе начальства”. Но я тотчас же отогнал эту мысль и стал здороваться.

Бывшая царица и ее дети кратко отвечали на мое приветствие и на все вопросы. Александра Федоровна произносила русские слова с сильным акцентом, и было заметно, что русский язык, практически, ей плохо давался. Все же дети отлично говорили по-русски.

– Как ваше здоровье, Алексей Николаевич? – обратился я к бывшему наследнику.

– Хорошо, благодарю вас.

– Вы в Сибири еще никогда не бывали? – обратился я к дочерям бывшего царя и получил отрицательный ответ.

– Не так она страшна, как многие о ней рассказывают. Климат здесь хороший, погода чудесная, – вмешался Николай Александрович, – почти все время стоят солнечные дни.

– Чего не достает Петербургу.

– Да, климат Петербурга мог бы позавидовать тобольскому, – добавил бывший царь*. Не будет ли зимою здесь холодно жить? Зал большой.

– Надо постараться, чтобы этого не было. Придется все печи осмотреть, исправить. А топлива здесь достаточно, – ответил я [Начиная со следующих слов и до места, отмеченного в тексте *, авторский текст В.С. Панкратова был опущен] , других подходящих помещений в городе нет.

– Имеются ли у вас книги? – спросил я княжон.

– Мы привезли свою библиотеку, – ответила одна из них*.

– Если у вас будут какие-то заявления, прошу обращаться ко мне, – сказал я уходя.

314

П.З. Ермаков имеет в виду Инструкцию Временного Правительства от 21 августа 1917 г., выданную B.C. Панкратову на руки перед его отъездом в Тобольск.

315

В данном случае речь идет не об «одном из дневников приближенной фрейлины», а о выдержке из Протокола допроса Е.Н. Эрсберг, позаимствованной П.М. Быковым со с. 32 книги Н.А. Соколова «Убийство Царской Семьи» (Берлин, 1925), в которой она выглядит следующим образом: «Эрсберг: Панкратов был хороший, честный, добрый человек. Он хорошо в душе относился к Ним и, как заметно было, жалел Их. Особенно он любил Марию Николаевну. Однажды Она зашибла себе глаз: упала. Он, услыхав об этом сейчас же прибежал и заметно беспокоился из-за этого. Так же он относился и к болезням Алексея Николаевича. Он и к Государю относился внимательно. Иногда он приходил к нам и любил рассказывать Княжнам и Алексею Николаевичу о своей ссылке в Сибири. Они любили его слушать».

316

Речь идет об отрывке из воспоминаний П.М. Матвеева «Царское Село -Тобольск - Екатеринбург», приведенном в книге П.М. Быкова «Последние дни Романовых», который в первоисточнике выглядел следующим образом: «Все продукты для Романовых закупались на базаре. В тех же случаях, когда на базаре каких-либо продуктов не имелось, как например, сахару, то это с избытком пополнялось приношениями монашек окрестных монастырей. За честь выпить стакан кофе на кухне бывшего царя эти чернохвостницы из отдаленных монастырей приносили Романовым в неисчислимом количестве свои подарки в виде сахара, масла, сливок, яиц и проч. снеди; об уплате за эти продукты не могло быть и речи».

317

Весьма вольная трактовка отрывка из книги П.М. Быкова «Последние дни Романовых», в которой приводятся выдержки из писем А.А. Вырубовой со ссылкой на источник - с. 1 62 «Записок А.А. Вырубовой»: «Поддерживая тесную связь со своими “друзьями”, Романовы в свою очередь, не забывали их. В переписке между Александрой и Вырубовой почти в каждом письме встречаем: “Посылаю макароны, колбасу, кофе - хотя и пост теперь”. Посылаю еще муки; надеюсь съедобное, которое я посылаю тебе через Лошкаревых и Краруп. и т. д.» (Быков П.М. Указ. соч. С. 42).

318

Однако подобные заявления в отношении Государя не имели на деле ничего общего с реальной действительностью и явились наглой инсинуацией, выгодной большевистскому режиму в пропагандистских целях. Разговоры о чрезмерном пристрастии Государя к спиртным напиткам стали распространяться в России еще в годы его Царствования. Большинство таковых стало рождаться благодаря аналогичным слухам об его отце -Императоре Александре III, преждевременную смерть которого зачастую связывали не с ее истинной причиной - нефритом, а со злоупотреблением спиртными напитками. Нефрит у Императора осложнился после простуды (инфлюэнцы), которую он перенес в январе 1894 г. Заболевание инфлюэнцей спровоцировало, в свою очередь, вспышку застарелого нефрита, вероятнее всего, возникшего у него вследствие сильного ушиба поясничной области, произошедшего 17/30 октября 1988 г. во время крушения Царского поезда близ ст. «Борки» (местечко Спасов Скит). Отправившись в Крым по рекомендации врачей в сентябре 1894 г., Александр III поселился в Ливадии, где первое время чувствовал себя несколько лучше. Однако к концу октября приступы болезни значительно участились, и состояние больного резко ухудшилось и днем 20 октября / 2 ноября 1894 г. он скончался.

Подобная ложь, проникшая в сознание наиболее реакционно настроенных представителей различных слоев общества, в конечном итоге была воспринята ими за правду и представляла собой уже своего рода «общественное мнение», подогревая которое, враждебные Самодержавию силы искусственно раздували всевозможные слухи о пьянствах обоих Государей, подкрепляя их всякого рода «дешевой» литературой. Ярчайшим образцом последней может служить книга «Последний самодержец», выпущенная «анонимным» автором накануне 300-летия Российского Императорского Дома Романовых в 1913 г. Она отличалась от них своим дерзким и на редкость крамольным содержанием. Несмотря на незначительный тираж (всего 500 экземпляров), она сразу же приковала к себе пристальное внимание. Насквозь пропитанная ложью и оголтелой ненавистью к российскому самодержавию, эта книга, выражаясь языком современности, была тем самым идеологическим оружием, на которое сразу же начали делать ставку крайне левые силы, а также близкие к ним по духу элементы. Независимо от этого данное издание существенно подрывало престиж Царствующего дома, роняя его в глазах отдельно взятых представителей мировой общественности накануне Торжеств, связанных с 300-летием Российского Императора Дома Романовых. Учитывая эти обстоятельства, Министерство Императорского Двора и Уделов пошло на беспрецедентный шаг: часть тиража, поступившая в открытую продажу, была им полностью скуплена. Имя автора этого издания выяснилось сразу же после Февральской смуты, когда оно появилось в его воспоминаниях, содержащих отрывки из этой книги (См.: Обнинский В.П. Девяносто дней одиночного заключения (тюремные записки). М., 1917. В 1917 г. отрывки из книги «Последний самодержец» появились в журнале «Голос минувшего» и сборнике «Николай II. Материалы для характеристики личности и царствования»). Приблизительно в это же время началась и ее публикация, задуманная отдельными выпусками в виде брошюр. Однако из планируемых 40 или 50 таковых увидело свет не более 5, ставших почти сразу же библиографической редкостью: Николай II - последний самодержец. Вып. 1-5. Пгр., 1917.Автором этой книги является В.П. Обнинский, ударившийся в публицистику из-за неудачно сложившейся жизни. В молодые годы В.П. Обнинский служил офицером в одном из лейб-гвардейских полков, расквартированных в Царском Селе. Находясь на службе, В.П. Обнинский готовил себя к карьере военного юриста, но после единственной неудачной попытки поступить в Александровскую Военно-Юридическую Академию решил выйти в отставку. Не скрывая своей обиды, он поступает на службу в Министерство Путей Сообщения, где некоторое время работает рядовым статистиком. Однако вскоре, будучи непонятым и на этом поприще, он навсегда покидает государственную службу и устраивается конторским служащим на частный элеватор. Общаясь с самыми разнообразными людьми, большинство из которых составляли портовые рабочие, он постепенно проникся не свойственными дворянскому классу идеями, которые постепенно выводят его на скользкую дорожку «сочувствующего» вновь нарождающемуся «Союзу освобождения». После женитьбы В.П. Обнинский проживает в Новгородской, а затем в Калужской губернии, где выбирается предводителем дворянства Малоярославского уезда. Активность В.П. Обнинского не проходит не замеченной уездным земством, которое сначала выбирает его своим гласным, а затем и председателем губернской земскойуправы.