Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

Люди самосохраняются, забывая прошлое, иначе – отчаяние, руки опускаются.

Утро. Предвкушение дня. Человек берет в руки свежую газету. На первой странице – по башке, под дых – каждодневность: войны, террор, убийства, ураганы, вулканы, цунами – кровь, трупы, руины, пожары – чернуха, жуть, смерть… То ли дело последние листы: шутки, кроссворды, спорт – развлекаловка. Большинство людей потребляет газету с конца. И в телевизоре выбирает программы повеселее, подальше от новостей со всамделишними трагедиями. В Америке редактор телевидения сговаривается с гостем-историком насчет даты передачи о истории Холокоста. Субботу редактор отвергает: «Нельзя завершать неделю мрачным разговором. Как после него отдыхать?» Воскресенье, говорит редактор, тоже не подходит: «Впереди рабочая неделя. Как потом людям работать?» Билл, дедушка школьницы Лиз, объясняет ей, что в войну были жуткие времена и «хуже всего была эта история с евреями. Люди просто с ума посходили». А фильм об уничтожении евреев «Список Шиндлера», даже с его голливудским «хеппи-эндом», дедушка смотреть отказывается: «Я такие фильмы не люблю». Ирена ведь и сама при всем ее бескрайнем мужестве не отваживается смотреть пьесу о себе и о том кошмарном прошлом, где затаились ее прежние страхи, боль души и пытки в гестапо, безудержный разгул смерти… Она говорит: «Мне кажется, многие хотят, чтобы мы просто потихоньку поумирали и перестали напоминать о темных страницах нашей истории. Жизнь полна и чудес, и ужасов. Я, несмотря ни на что, стараюсь вспоминать только хорошее, но иногда это слишком трудно… слишком больно».

Американский профессор Г. Дж. Каргас, католик, именующий себя «послеосвенцимским христианином», говорит: «В Шоа каждый убийца был крещеным христианином. Эта вовлеченность христианства ужасает… Священное Писание учит, что мир спасен, когда есть десять праведников. Для меня это, в частности, означает, что добрые дела десяти человек могут перевесить зло, сотворенное тысячами неправедных людей. Я вовсе не утверждаю, что мир спасен благодаря тому, что было несколько Раулей Валленбергов – и конечно, ужасен факт, что спасителей было так мало. Но я считаю важным, что такие люди существуют, и для нас жизненно необходимо знать об этом».

Душа томится черным прошлым, суетливо, но упорно ищет «свет в конце туннеля», иначе не туннель – тупик. Ирена Сендлер, спасательница, Праведница – уводит из тупика.

И судьба Ирены после всех зигзагов ее 92-летней дороги, к счастью, светло завершилась. Ее долголетия хватило, чтобы дождаться благодарственного поклона. В 1965 г. Иерусалимский Мемориал Яд Вашем в Иерусалиме признал Ирену Сендлер Праведником народов мира. В 1983 г. в Яд Вашеме было посажено в ее честь дерево на Аллее Праведников. В 2003 г. президент Польши наградил Ирену орденом Белого Орла – высшей наградой Польши. В 2006 г. Польша (президент и общество «Дети Холокоста») выдвинули кандидатуру Ирены Сендлер на Нобелевскую премию мира (получила, впрочем, не она, а Эл Гор, американский громогласный борец со всемирным потеплением – чудны дела твои, Господи!). В 2007 г. Ирена Сендлер по представлению 15-летнего польского подростка Шимона Плоценника была награждена «Орденом Улыбки». В том году она стала почетной жительницей Варшавы, а также была учреждена ежегодная Премия имени Ирены Сендлер «За совершенствование мира», отмечающая заслуги в преподавании истории Холокоста.

И в музее израильского кибуца Лохамей ха-Гетаот («Борцы гетто»), основанном выжившими участниками восстания Варшавского гетто, проходят семинары, где слушателям обязательно показывают фильм «Храброе сердце Ирены Сендлер».

Пани Ирена, спасшая в годы Холокоста 2500 еврейских детей, умерла в Варшаве 12 мая 2008 г. в возрасте 98 лет. Не дожила два года до своего столетия и два месяца до резолюции Палаты представителей Конгресса США от 30 июля 2008 г., которая чествовала память об Ирене Сендлер, Героине Польши.

В груде своих наград Ирена считала самыми почетными благодарственное письмо Папы Римского Иоанна Павла Второго, «Орден Улыбки», которым ее наградили дети, и звание Праведника, присужденное ей в Израиле.

В Израильском Мемориале Катастрофы евреев Яд Вашем шелестит дерево в ее честь. Над ним, как и над всем Парком Праведников, высится один из корпусов с этим именем – Яд Вашем. Оно взято из фразы еврейского пророка Иешияху (Исайи): «Бог устами пророка говорит еврейскому народу «Имя и память дам тебе в Доме моем». «Имя и память» – Яд Вашем.

Из безразмерного иерусалимского неба солнце льет, не скупясь, свет на это здание, облицованное грубо отесанным местным камнем. Золотистый отблеск его стен показался бы здесь, посреди рассказа о черной трагедии, чересчур разбитным, не сообрази архитектор разрядить его серой бетонной лентой. Она охватывает в верхней части три стены. На коротких западной и восточной стенах лента почти пуста, лишь местами выступают из бетонного массива корявые гребешки, неровности, бугры… Это мертвые остатки убитых букв. За углом, на длинной северной стене, они оживают коробчатыми конструкциями, сложенными из тонких плиток, местами продырявленных, прорванных. Полые коробки поднимаются торжественными буквами, дыры на них – пулевые раны, но и простреленные, они живут, дышат, чеканят собой ключевую для Мемориала фразу еврейского пророка.

На том и поставить бы точку. Но вот ведь какой фокус вытворяет Его Величество Случай. Коробки букв, открытые сверху, с отверстиями в боках, оказались идеальными скворешниками. Синицы натаскали травы внутрь букв, повыводили в тех гнездах птенцов, и по весенним утрам, когда солнце распахивает настежь небо и заполняет собою еще пустой от посетителей Яд Вашем, – птицы в буквах и на буквах суетятся, вспархивают, чирикают, орут благим матом – кипит неистребимая жизнь.

Посреди Иерусалимской Горы Памяти, посреди Яд Вашема, посреди Холокоста.

Так что? Счастливый выходит конец?..

Вкладка

Уличная сценка с нищенствующими детьми. Варшавское гетто. Всем людям в возрасте старше 9 лет предписывалось носить на правом рукаве повязку со Звездой Давида. (Фото Хайнриха Йоста, предоставлено Еврейским историческим институтом имени Эмануэля Рингельблюма, Варшава, Польша.)

Стена гетто. Осень 1940. Длина трехметровой стены, покрытой в верхней части осколками битого стекла, составляла почти 18 километров. (Фото предоставлено Столичным государственным архивом, Варшава.)