Марк Твен - Автобиография

Я видел его, когда выезжал в Миссури четыре года назад. Он был уже стар – хотя и не так стар, как я, – и треволнения жизни наложили на него свою печать. Он сказал, что его двенадцатилетняя внучка читала мои книги и хотела бы меня увидеть. Это был трогательный момент, ибо она была прикована к своей комнате, приговоренная к смерти. И Джон знал, что она быстро угасает. Двенадцать лет – как раз возраст ее деда, когда он, с золотыми, развевающимися волосами уезжал в то великое путешествие. В ней я как будто вновь разглядел того мальчика. Было так, словно он вернулся из отдаленного прошлого и находился передо мной в пору своей золотой юности. Ее недугом было заболевание сердца, и короткая жизнь девочки подошла к концу через несколько дней.

Еще одним однокашником был Джон Гарт. А одной из самых хорошеньких школьниц была Хелен Керчевал. Они выросли и поженились. Он стал процветающим банкиром, видным и уважаемым гражданином, а несколько лет назад умер в богатстве и почете. «Он умер» – вот что я хочу сказать о столь многих из тех ребят. Вдова его до сих пор жива, и есть внуки. Когда она ходила в детских панталончиках, а я бегал босиком, она была моей однокашницей. Будучи в Миссури, я посетил могилу Джона.

У отца Хелен, мистера Керчевала, в те давние дни, когда мне было девять лет, имелся подмастерье, а еще рабыня, обладавшая многими достоинствами. Но я не могу испытывать приятных и великодушных чувств ни к тому доброму подмастерью, ни к той доброй рабыне, ибо они спасли мою жизнь. Однажды, когда я играл на бревне, которое, как я думал, было прикреплено к плоту, а на самом деле – нет, оно перевернулось и скинуло меня в Медвежий ручей. И когда меня накрыло водой уже дважды и я выныривал, чтобы неминуемо погрузиться в третий и последний раз, мои пальцы появились над водой, и та рабыня ухватилась за них и меня вытащила. Не прошло и недели, как я снова оказался на том же месте, и надо же было тому подмастерью проходить мимо в неподходящее время! Он прыгнул в воду, пошарил на дне, нащупал меня, вытащил, вылил из меня воду, и я опять был спасен. Я тонул после этого семь раз, прежде чем научился плавать, – раз на Медвежьем ручье и шесть раз на Миссисипи. Я не знаю, кто были эти люди, которые вмешивались, выступая в роли Провидения, более мудрого, чем они сами, но до сих пор держу на них зуб. Когда я рассказывал байку об этих примечательных происшествиях преподобному доктору Бертону из Хартфорда, он сказал, что ей не верит. Сам он на следующий год поскользнулся на льду и вывихнул лодыжку.

Еще одним моим школьным товарищем был Джон Мередит, мальчик совершенно необычайного, ласкового и кроткого нрава. Он вырос, и когда разразилась Гражданская война, сделался чем-то вроде партизанского вожака на стороне конфедератов, и мне говорили, что в своих набегах на семьи Союза в регионах округа Монро – прежних друзей и знакомых его отца – он был безжалостен в своих опустошениях и пролитии крови. Кажется почти невероятным, что это был тот кроткий товарищ моих школьных дней, тем не менее это правда, ибо Робеспьер в молодости был таким же. Джон уже много-много лет в могиле.

Еще одним моим однокашником был Уилл Боуэн, так же как и его брат Сэм, который был на пару лет моложе. До того как началась Гражданская война, оба были лоцманами на реке у Сент-Луиса и Нового Орлеана. Когда Сэм был еще очень молод, он пережил любопытное приключение. Он влюбился в девушку шестнадцати лет, единственную дочь очень богатого немецкого пивовара. Он хотел на ней жениться, но они оба думали, что папа не только не согласится, но и захлопнет перед Сэмом двери своего дома. Старик ни о чем таком и не помышлял, но они об этом не знали. Он приглядывал за ними, но безо всякой враждебности. Эта неосмотрительная молодая пара стала тайно жить вместе. В скором времени старик умер. Когда подняли его завещание, выяснилось, что он оставил все свое богатство миссис Сэмюэл А. Боуэн. Тогда бедняги совершили еще одну ошибку: бросились в немецкое предместье Каронделет и добились, чтобы немецкий магистрат поженил их и датировал это бракосочетание задним числом, с разницей в несколько месяцев. У старого пивовара были какие-то племянницы и племянники, кузены и прочие подобные родственники, они выследили и доказали подлог и забрали себе все имущество. Сэм остался с юной женой на руках и необходимостью содержать ее ремеслом лоцмана. Через несколько лет Сэм вместе с другим лоцманом переводил судно из Нового Орлеана, когда среди пассажиров и команды вдруг вспыхнула желтая лихорадка. Оба лоцмана слегли, и некому было их заменить. Судно пристало в верхней части Острова-82 и стало ждать помощи. Смерть стремительно унесла обоих лоцманов – там они и лежат, похороненные, если только река не разрушила их могилы и не смыла кости в поток, что, весьма вероятно, давным-давно могло случиться.

Понедельник, 12 марта 1906 года

Мистер Клеменс комментирует убийство шести сотен филиппинцев племени моро[156]. – Мужчины, женщины и дети. – В кратере вулкана близ Холо на Филиппинах. – Наши войска под командованием генерала Вуда. – Сравнивает этот «бой» с разнообразными другими подробностями нашей военной истории. – Отношение газет к объявлениям. – Президентское послание с поздравлением

Мы пока прервем рассказ о моих однокашниках шестидесятилетней давности и вернемся к ним позже. Они сильно меня интересуют, и я не собираюсь совсем их оставлять. Как бы ни был силен этот интерес, он на данный момент оттеснен нынешним инцидентом, интерес к которому еще сильнее. Это событие ворвалось в мир в прошлую пятницу через официальное телеграфное сообщение правительству в Вашингтоне от командующего нашими силами на Филиппинах. Суть его в следующем.

Мусульманское племя моро, темнокожие дикари, укрепились в кратере потухшего вулкана в нескольких милях от Холо[157], а поскольку они были нашими противниками, настроенными непримиримо, так как в течение восьми лет мы пытаемся лишить их свободы, их присутствие на этой позиции представляло угрозу. Наш военачальник генерал Леонард Вуд приказал произвести разведку. Было выяснено, что моро там насчитывалось шесть сотен, считая женщин и детей, что их кратер находится на вершине горы высотой две тысячи двести футов над уровнем моря и очень труднодоступен для христианских войск и артиллерии. Тогда генерал Вуд приказал захватить их врасплох и сам отправился туда посмотреть, как выполняется его приказ. Наши войска взобрались на высоту кружными и трудными тропами и даже захватили с собой что-то из артиллерии. Род артиллерии не установлен, но в одном месте она была поднята по крутому склону с помощью талей на высоту несколько сотен футов. По прибытии войск к краю кратера начался бой. Число наших солдат составляло пятьсот сорок. Им помогали находившиеся на нашей службе наемные силы, состоящие из местной военной полиции – их численность не приводится – и военно-морского подразделения, чья численность также не заявлена. Но, очевидно, противоборствующие стороны были примерно равны по численности – шестьсот мужчин на одной стороне, на краю кратера, шестьсот мужчин, женщин и детей на дне кратера. Глубина кратера – пятьдесят футов.