Александр Поповский - Пути, которые мы избираем

Павлов дал свое согласие, и Быков углубился в тайну малой и большой кривизны. Он разделил желудок собаки на Две неравные части, повторил в точности творение Павлова и — простим Быкову его отступничество — отгородил рядом еще один желудочек, вдоль линии малой кривизны. В одной части будет идти нормальное пищеварение, а в двух других, связанных общей нервной системой, — выделяться желудочный сок. Количество и качество его послужат ответом на поставленный экспериментатором вопрос.

Проходили недели в напряженных наблюдениях. У фистул маленьких желудочков велся тщательный счет выделения. Каждая капля заносилась в журнал: физиологи и химики изучали ее, сравнивали и строили по ней заключения. Так было установлено, что сок, вопреки господствующему убеждению, на малой кривизне отделяется уже в первые секунды, идет он обильно, его кислотность значительна, переваривающая способность огромна. Немного позже появляются первые капли из большой кривизны. И количеством и качеством они уступают соку соседнего желудочка. Прежние знания клиницистов оказались ошибочными.

Знаменитый хирург напряженно следил за экспериментами физиолога. Он был заинтересован в этой работе, вся его жизнь была посвящена хирургии внутренних органов.

— Чем вы нас обрадуете? — спросил он Быкова. — Ищете истину на кривизне?

— Мне кажется, — ответил ученый, — что мы ее откроем на малой.

— На малой? — удивился хирург. — Вы ставите под сомнение наши знания?

Быков пожал плечами:

— Стоит ли об этом жалеть! Я где-то, Иван Иванович, читал, что действия медиков, не располагающих точным методом диагностики, напоминают схватку бойцов, сражающихся с завязанными глазами. Такие врачи чаще поражают жизнь, чем отвращают смерть.

Именно на малой кривизне, как убедился Быков, возникает первое возбуждение, распространяясь по всей оболочке желудка. Один за другим включаются все три поля его, взаимно задерживая и ускоряя выделение желудочного сока. То, что принималось за единый процесс сокоотделения, оказалось суммой трех различных слагаемых.

— Я считаю несомненным, — сказал Быков, — что язвы желудка возникают именно там, где им и полагается возникнуть. Способствует этому высокая кислотность желудочного сока на малой кривизне.

Заключение ученого опрокидывало все представления хирургов, но факты были убедительны, и никто против них не возражал.

История эта имеет свое продолжение.

В лабораторию Быкова как-то приехал молодой клиницист. Ему надо было сделать небольшую работу — изучить влияние меда на пищеварение. Врачи давно уже пришли к заключению, что мед задерживает выделение желудочного сока, и рекомендуют больным как средство ослабить деятельность желез. Приезжий врач имел в виду проверить это путем физиологического опыта.

Ученый подготовил ему собаку с двумя фистулами, сообразно числу маленьких желудочков. Исследования предполагалось вести так: кормить животное медом, изучая при этом выделение желудочного сока.

С первого же момента возникли, казалось, неодолимые трудности: собака не была расположена к меду. Она решительно отказывалась от приторной кашицы, застревающей у нее в глотке. Исследователь, в свою очередь, настаивал на своем: он морил ее голодом, подогревал злосчастный мед, надеясь тем самым усилить у собаки аппетит и вынудить ее покориться неизбежному. Вслед за первым затруднением возникло и второе: выделение желудочного сока из фистулы резко понизилось. Особенно скверно проявил себя желудочек, выкроенный на малой кривизне. Он источал кровянистую влагу. Встревоженный врач обратился к Быкову:

— Я готов воздать должное вашему изобретению, ему предстоит великое будущее, но в моих опытах желудочек, право, не нужен и даже отчасти мешает.

Во всем виновато злосчастное творение Быкова, этот ненужный придаток к желудочку Павлова.

Очередная неудача не заставила себя ждать.

Теперь за опыты взялся Курцин. Он тщательно проверил состояние собаки, убедился, что на слизистой оболочке желудка нет повреждений, и перестал давать животному мед. Из маленьких желудочков вскоре побежал чистый сок. Опять в рацион ввели нежеланное блюдо, и прежние нарушения повторились. Первым сдал желудочек, выкроенный на малой кривизне. Болезненный процесс протекал в нем острее и резче. Исследователь неустанно проверял результаты и до тех пор повторял их, пока не убедился, что питание медом извращает отправление желудка и вызывает у собаки тяжелый невроз.

Создать у животных временную связь и вызывать расстройство условными средствами не стоило Курцину большого труда. Одно приготовление медового блюда или появление служителя, который эту пищу собаке подавал, вызывало у собаки расстройство.

— Итак, что мы узнали? — подытожил ученый. — Безвредный, казалось, для животного мед причинил ему страдания, Пища нежеланна — этого достаточно, чтобы выделение сока и кислотность его упали.

Вывод крайне поразил Курцина. Неужели это так? Павлов в свое время установил, что на каждый род пищи организм выделяет— сок различного качества. Неужели большее или меньшее расположение к блюду отражается также на свойствах желудочного сока? Врачи нечто схожее наблюдали, физиологи — никогда.

Чтобы выяснить это, аспирант перенес свои опыты из лаборатории в клинику. Наблюдения велись на больных с разрушенным пищеводом. Пища у них выпадала из отверстия на шее, а из желудка тем временем изливался желудочный сок. Его можно было измерить и взвесить, выяснить кислотность, изучить состав.

Ассистент повторяет опыт «мнимого кормления», проведенный Павловым на животных. Вместо собаки с перерезанным пищеводом и фистулой желудка у него разумное создание — человек. Его организм ответит, почему порция безвредного меда так глубоко уязвила подопытную собаку, верно ли, что желанная пища встречает в желудке особый прием.

Курцину не понадобилось придумывать методику, истина была добыта легко: больным давали различную пищу и исследовали их желудочный сок. Кривые, выведенные на листах наблюдения, подтверждали заключение Павлова. Каждый род пищи вызывает определенный желудочный сок. И еще открыл ассистент: рыбное блюдо — любимое — встречало в желудке сок такой высокой кислотности, какой слизистая оболочка желудка на другую пищу не выделяла. Менее желанные, мясные блюда встречали более сдержанный прием.

У исследователя было достаточно доказательств, что однообразная и неприятная пища задерживает выделения слизистой оболочки желудка и, вероятно, приводит к неврозу.

Эта замечательная работа, особенно метод ее помогли Курцину увидеть неполноту своих исканий и вовремя исправить одну серьезную ошибку.