Николай Греч - Воспоминания о моей жизни

В 1806 году был он с особым поручением в Лондоне и там узнал о постыдном мире, заключенном в Париже несчастным дипломатом Убри. В 1807 году находился он при императоре Александре Павловиче, в звании статс-секретаря, в прусской кампании. Не утерпело ретивое русское сердце: надоело графу проливать чернила там, где земляки его проливали кровь; он выпросил позволение, с небольшим отрядом, сделать поиск против неприятеля, и исполнил дело это с успехом. Государь перевел его в военную службу генерал-майором и назначил к себе генерал-адъютантом.

Граф Павел Александрович Строганов, как и отец его, был врагом Наполеона и никак не согласился бы служить по дипломатической части в мирное с ним время. Он с честью прослужил кампании 1812, 1813 и 1814 годов. При Краоне он имел несчастье лишиться своего единственного сына. Это убило его. Он впал в чахотку, в 1817 году отправился на фрегате в Италию и на пути скончался. Из дочерей его старшая вышла за флигель-адъютанта барона Сергия Григорьевича Строганова (ныне генерал-адъютант, попечитель наследника Николая Александровича), получившего при этом случае графское достоинство; вторая за князя Салтыкова; третья за князя Василия Сергеевича Голицына; еще одну увез граф Ферзен.

Упомяну об одном странном происшествии, случившемся со мной в отношении к семье Строгановых. 8 февраля 1814 года, в пятницу, на маслянице, Алексей Николаевич Оленин пригласил меня на блины. Поутру я имел какое-то дело у генерал-губернатора С.К.Вязьмитинова, и, когда выходил из его кабинета в приемную, тогдашний обер-полицмейстер И.С.Горголи сказал мне:

— Вот пожива «Сыну Отечества»! Сию минуту приехал курьер из главной квартиры с известием о знаменитой победе.

Я подошел к покрытому грязью фельдъегерю; он рассказал мне, что сражение происходило при Бриенне, месте воспитания Наполеона, и что наши и пруссаки порядочно поколотили французов.

С этой радостной вестью поспешил я к Оленину. Гостиная его была полна: там были С.С.Уваров, И.М.Муравьев-Апостол, А.И.Тургенев и все служившие при Публичной библиотеке: Крылов, Лобанов, Ермолаев, Гнедич и т.д.

При входе моем раздались восклицания:

— Вот и журналист. Он расскажет нам, что есть нового.

— Точно, — отвечал я, — вот последние известия, — и стал рассказывать, что слышал от курьера.

Вдруг замечаю: А.Н.Оленин делает мне знаки, чтоб я замолчал. Я кончил мой рассказ кое-как и принялся за блины, но, по окончании завтрака, когда разъехались гости, спросил у А.Н.Оленина, зачем он остановил меня.

Он отвечал с прискорбием:

— Носится слух, что в этом сражения в авангарде графа Воронцова убит молодой Строганов; что еще ужаснее, отцу сказали о том без всякого приготовления, и это его сразило. Вы видели в числе гостей Александра Ивановича Красовского. Этот гнусный вестовщик вхож в дом Строгановых; если б он услышал эту новость, он немедленно побежал бы туда, чтоб первому сообщить ее бедной матери.

Я сказал, что не слыхал этого от фельдъегеря, и Оленин просил мена не говорить о том, что я теперь слышал.

Через неделю прихожу к А.Н.Оленину и осведомляюсь, правда ли это.

— Нет! — отвечает А.Н. — К счастью, это был пустой слух: о молодом графе получено известие через неделю после сражения.

— И что ж?! Слух, носившийся в Петербурге восьмого февраля, осуществился двадцать третьего, через шестнадцать дней!

Шла жестокая битва под Красным37. Авангардом командовал граф Воронцов, главным корпусом граф Строганов. Вдруг летит мимо Строганова адъютант из авангарда.

— Что! — спрашивает граф, — каково там идет?

— Очень хорошо, ваше превосходительство, — отвечает адъютант, не узнавший графа, — дело идет прекрасно. Жаль одного: ядром убило молодого Строганова.

Отец обмер, но чувство долга победило страдание сердца. Он встрепенулся, поскакал и командовал до вечера, но тут силы его оставили; он сдал команду графу Воронцову, а сам удалился с поля сражения.

Каким образом знали или толковали в Петербурге о том, что последует во Франции через шестнадцать дней? Недоумеваю. Конечно, случай, но весьма замечательный.

Скажу еще о старике графе Александре Сергеевиче Строганове. В звании президента Академии художеств он отыскивал и поощрял отечественные таланты: при нем образовались Егоров, Шебуев, Варнек, Машновский-Демут и др. Любимцем его был архитектор Воронихин, из собственных его крепостных людей, учившийся в академии, а потом, на счет графа, в Италии. Воронихин построил Казанский собор, в котором все изваяния, образа и проч. были исполнены русскими. Граф Строганов не мог дождаться окончания. Наконец собор освятили 8 сентября 1811 года, а через неделю он скончался и был отпет в новом храме. При сем случае произнесено было надгробное ему слово иеромонахом Филаретом, что ныне митрополит Московский: оно возбудило общее внимание к таланту юного оратора. Напечатано оно в 1-й книжке «Вестника Европы» на 1812 год. Граф Хвостов довольно хорошо воспел новый собор и удостоился следующей эпиграммы:

Хвостов скропал стихи и, говорят, не худо!

Вот храма нового неслыханное чудо!

Не могу кончить статьи об Александре Сергеевиче Строганове, не упомянув с искреннею благодарностью к его памяти, что он был покровителем и благодетелем моего отца. Он крестил сестру Елисавету и брата Павла, и, когда батюшка лишился места, не оставлял его своими милостями.

Князь Адам Адамович Чарторыжский так известен, что о нем говорить нечего. Скажу только, что он служил в России, в первые годы царствования Александра, честно, усердно и благородно, и много трудился по Министерству просвещения. Кто станет укорять его, что он взял с Александра I слово восстановить Польшу при первой возможности? Только жаль, что он сделал это для подлых поляков, не достойных ни свободы, ни уважения.

Николай Николаевич Новосильцов

Одно из замечательнейших лиц России в первой половине XIX века, Новосильцов родился в 1762 году и получил хорошее образование под руководством и в доме родственника своего, графа Александра Сергеевича Строганова; в молодости служил в гвардии, потом в армии, отличился храбростью в шведской и польской войне и сделался известен великому князю Александру Павловичу. В 1796 году вышел в отставку и отправился в Англию, где провел почти все время царствования Павла; возвратился в Россию в 1801 году, был принят с радостью императором Александром Павловичем и сделался доверенным у него лицом; занимался разными поручениями по администрации, юстиции, по делам, относившимся к наукам и художествам; был товарищем министра юстиции, и в то же время президентом Академии наук и попечителем С.-Петербургского учебного округа; принимал самое важное и деятельное участие в благородных подвигах и преобразованиях того времени, особенно по части просвещения.