Анатолий Марченко - Пограничники

Но еще больше удивились и командир корабля, и старпом старший лейтенант Валерий Абрамович Гукасов, и замполит старший лейтенант Владимир Георгиевич Коммунаров, когда Резниченко сбросил с себя реглан и белый шерстяной шарф, и они увидели белоснежную хрустящую рубашку, тужурку без единой морщинки, а на груди орденские планки в несколько рядов.

«Вот тебе и „академик“, а орденов полная грудь!» — чуть не вырвалось у командира.

Офицеры корабля стояли в помятых синих рабочих кителях с далеко не свежими подворотничками; их брюки, небрежно заправленные в морские с короткими голенищами «кирзы», давно соскучились по утюгу. По сравнению с Резниченко все трое выглядели неряхами. Но неряшливость эта считалась среди курильчан криком моды. В кителях и сапогах ходили офицеры и на службу, и на танцы в клуб части по воскресным дням. Да и сам «батя» Дианов любил китель и сапоги, может, и подражали ему пограничники, иной раз даже не признаваясь в этом самим себе. Тужурки презрительно называли банкетками, а тех, кто надевал их хотя бы на танцы, — пижонами.

Сейчас они, привыкшие к этакой небрежности в одежде и переставшие замечать ее, почувствовали себя неловко.

О той первой встрече с Яковом Терентьевичем Владимир Георгиевич Коммунаров рассказывал так:

«Когда увидел, что „Нахимов“ у него, „Красное Знамя“ и „Красные Звездочки“, орден Отечественной войны, обругал себя и других офицеров, которые, не зная человека, приклеили ему обидное: „академик“. Вот, мол, мы, курильчане, — моряки просоленные, а все остальные… так себе. Оказалось, юнги мы против него.

И одет как истинный морской офицер. Аккуратность в одежде — даже, я бы сказал, щеголеватость — традиция русского флота. Это мы малость расслабились, возомнили о себе, что на краю света живем, значит, особенные какие-то. Подумал я тогда: „Подтянуться нужно“. И не у одного меня такое мнение возникло. И другие потом говорили об этом. Перестали, в общем, в сапогах на танцы ходить, да и на корабле только в море надевали. Не сразу, конечно. Кое-кто сопротивлялся, но в конце концов все ошвартовались к одному пирсу».

Нелестные для себя выводы сделали и командир, и старпом в ту первую встречу. Они мысленно ругали себя за то, что, получив предупреждение, не смогли подготовиться. Стояли понурив головы. Напряженная пауза затягивалась. Нарушил ее Яков Терентьевич:

— Что, командир, на обед у тебя?

— Борщ, макароны по-флотски, компот. Крабы из японских сетей, у браконьеров изъятые, и наши челимы. На закуску.

— Что-что? Челимы?! Что ж, отведаем.

Челимы, местное название креветок, понравились Якову Терентьевичу, понравились и крабы, умело приготовленные коком. Первый раз в жизни отведал он и медвежатины. А после обеда, когда вестовой убрал со стола посуду и все закурили, попросил:

— Теперь расскажите о службе. Для меня все интересным будет. Многое, думаю, и новым.

— Браконьеры лезут густо, — после небольшой паузы начал капитан-лейтенант Дурманов. — За крабом. Много задерживаем. В сорок шестом первый в отряде счет открыли. Капитан-лейтенант Ветров на своем ПК задержал японскую шхуну. Иногда по две и по три за раз задерживаем, а корабль Героя Советского Союза старшего лейтенанта Владимира Никифорова один раз пять, другой раз сразу восемь шхун задержал.

— Тактику действий подробней, пожалуйста.

— Нахально шхуны себя ведут. Корпус у них крепкий, вот всякий раз и угрожают тараном. Чуть зазеваешься — ткнет в бок. Останавливаться они тоже не спешат по нашей просьбе, норовят в нейтральные воды выйти. Вот мы и приспособились так: идешь на него, он не сворачивает, и ты тоже, а метров за двадцать круто вправо или влево на борт ляжешь. Он еще не успеет изменить курс, а мы рядом. На ходу осмотровая группа прыгает. Когда застопорим ход шхуне, тогда уж подходим к борту.

— Были случаи нападения на осмотровые группы?

— Конечно. Если одна шхуна, не сопротивляется, как правило, а если две или больше — тут смотри да смотри. Только быстро их наши ребята в чувство приводят. Недавно на матроса Криушина кинулся японец с ножом, Криушин сгреб его — и за борт. Принял тот холодную ванну — успокоился.

— Как считаете, ни один браконьер безнаказанно не уходит или?..

— Бывает, только сети обнаруживаем, хозяина нет уже. Маловато нас еще.

Сказал Дурманов и осекся. Не принято здесь было говорить о том, что не хватает все еще кораблей, что и по скорости они начинают уступать новым японским и другим иностранным судам. Традиция здесь такая сложилась: не числом, а умением и пограничной хитростью побеждать врага. С первых лет Советской власти эта традиция, с первых шагов морской пограничной охраны на Тихом океане.

Единицы плавсредств насчитывала тихоокеанская пограничная охрана: «Красный вымпел», «Боровский», «Менжинский», «Смычка», «Тревожный» и еще несколько сторожевых кораблей. Но каждое из этих судов являлось грозой для японских и американских браконьеров. Боевая история каждого корабля — это живая история пограничного флота.

Тихоокеанцы гордились тем, что именно «Боровский» первым из советских военных кораблей совершил большое заграничное плавание с севера на Тихий океан, куда был направлен в 1924 году для усиления охраны дальневосточной границы. Гордо пронес он флаг Советского Союза вдоль берегов Норвегии, Англии, Испании, Египта, Италии, Индии, Китая… Корабль вели прославленные моряки — бывший командующий Балтфлотом после Февральской революции 1917 года, бывший вице-адмирал А. С. Максимов, штурманы Н. А. Сакеллари и Н. Ф. Рыбаков. В составе команды были И. С. Юмашев, будущий адмирал, главнокомандующий Военно-Морского Флота, будущий адмирал Ю. А. Пантелеев и другие курсанты, проходившие на корабле штурманскую практику.

Служба «Воровского» на востоке началась с того, что он принял участие в изгнании японских захватчиков с Северного Сахалина. Вскоре он пресек попытку японцев захватить остров Птичий, а в 1925 году освободил от американских интервентов остров Ратманова. Каждый моряк-пограничник в подробности знал операцию «Воровского» по задержанию в 1930 году восьми японских шхун, среди которых была трехмачтовая шхуна с «профессором» японской разведки и 19 учениками разведывательной школы. Знали и другие столь же сложные и удачные операции, за которые правительство наградило командира корабля Балтийского, командира боевой части Бондаренко, старшин Чашухашвили и Чернуху орденом Красной Звезды.

Десятки моряков-пограничников, которые стали гордостью пограничного флота, прошли школу на «Воровском».

Нисколько не хуже «послужной список» и у «Менжинского», у «Красного вымпела» и других первых кораблей, начавших охрану дальневосточных границ. Традиции, заложенные ими: «малыми силами надежно прикрыть рубежи Отчизны», — жили и сегодня. Вот почему никто здесь не жаловался на недостаток сторожевых судов. Понимали: наберет силы страна, даст пограничникам в достатке новую прекрасную технику, а пока…