Всеволод Вишневский - Дневники военных лет (1943, 1945 годы)

Фриче. Ja, moglich{225}...

Соколовский. У нас все предусмотрено, объявлено. Есть комендант города Берлина - генерал Берзарин. Есть районные коменданты. Все делается, меры приняты. Есть ля у вас другие пожелания?

Фриче. Я вам написал письмо, как последний ответственный представитель правительства. Я написал его, чтобы предотвратить кровопролитие.

Соколовский. Ваш вынужденный жест нам понятен.

Фриче. Я бы хотел расширить документ и хотел бы связаться с Деницем.

Соколовский. Ваш документ отправлен маршалу Жукову, а на дальнейшее мы не уполномочены, в частности на вашу связь с Деницем. Ответ от маршала Жукова последует, и, может быть, вас пригласят для беседы. Кто из других крупных чиновников остался в Берлина? Фриче. Я не знаю.

Соколовский. Ну, что ж - у нас всё. Фриче. Где я должен находиться?

Соколовский. Здесь. Ждите ответа маршала Жукова.

(Фриче уводят. У нас явное недоверие - не подставное ли это лицо? Входит Чуйков: "Ну, где этот Фуше или как его там?" Соколовский рассказывает ему о разговора с Фриче.)

Чуйков. Наши охраняют правительственные учреждения. Уже в 10 утра Дениц обратился к армии и народу: он берет руководство и продолжает до конца борьбу с большевизмом, а также с англичанами и американцами, если она будут мешать. Но нам он не страшен - кишка тонка! (Смеется.) Гиммлера Дениц объявил предателем. Таким образом, Берлин капитулировал отдельно. Может быть, Гитлер ушел в подполье? В общем, мы их доконали. Какой же у них развал и политический разброд, если Геббельс хотел ориентироваться на нас! (Смех.)

(Чуйков по телефону проверяет, взят ли Рейхстаг.)

Чуйков (к нам). Стрельба в центре еще продолжается. Рейхстаг подожжен немцами.

(Проверяет, как дела в имперской канцелярии. Входит Белявский.)

Соколовский. Кто поджег Рейхстаг?

Белявский. Там шел бой - не все сразу капитулировали.

(Звонок: части Гвардейской армии Чуйкова встретились с Ударной армией Кузнецова.)

Галаджев. Наступает конец войны.

Чуйков. Да, закурим трубку мира.

Ну, сегодня в Москве дадут салют - необычайный!

Какое будет ликование в СССР! Может быть демонстрация, народ погуляет! Пора!..

Германское руководство распадается. Несомненны отдельные очаги сопротивления, но после капитуляции Берлина - падут и Бреслау и другие города. Документ Вейдлинга надо как можно скорее широко опубликовать для немцев.

Как все просто... Какое-то странное ощущение свершенности и конца войны. Особой торжественности, которой мы ждали от взятия Берлина, от победы - нет. Пройден слишком большой и трудный путь!

Немедленно встанет новая труднейшая задача - все привести к порядку, к норме.

Чуйков идет бриться. Галаджев, Пронин, Семенов и Скосырев говорят о предстоящей работе в частях, о необходимости отметить победу, дать людям разрядку.

Чуйков (входит):

- Где Блантер? Вот сыграл бы гвардейский марш! - Генералы вспоминают о 15 апреля - начале битвы за Берлин... Обсуждают - какое впечатление произведет на весь мир весть о падении столицы Германии.

Солдаты шумят:

- Война кончилась!

- Экскурсию бы по Берлину!

У меня сверхнапряжение: только воля и нервы. Рука болит невозможно, до судорог. Пишу почти беспрерывно вторые сутки. Взят Берлин!.. Обдумываю как описать это. Нужен очерк в "Правду", но что втиснешь в семь-восемь страничек?

Прощаюсь с товарищами, благодарю за оказанные мне честь ж доверие.

Еду к себе, на Вальдштрассе, 35.

Помылся, побрился. Хожу по саду... Внутри что-то нервное, огромное - и ощущение близкого мира, и свое, личное.

Как я приеду в Москву? Что будет там?..

Очерк в "Правду" готов.

Зовут обедать. Все - за столом. Чуйков встает мне навстречу. Все взвинчены, все устали, но бодры.

Чуйков расстегнул ворот... Он внутренне удовлетворен. Поднял бокал, говорил от души о своем пути от Сталинграда до Берлина, о беседе с товарищами Хрущевым и Еременко в 1942 году, о своей боли за все пережитое Россией, о партии... Целует боевых друзей, подходит ко мне:

- Всеволод, ты все пережил вместе с нами. Руку.

Крепко обнялись...

Ждем приказа о падении Берлина. Беседы... Они несколько сумбурны, но это так естественно для людей, вдруг остановившихся с бешеного хода!

Зашли к Вайнрубу (по дороге отправил в Москву две телефонограммы). Всюду веселятся, русские пляски, песни, музыка.

(Не расстаюсь с блокнотом и на ходу, почти по инерции, продолжаю записывать все - каждое мгновение.)

Пьем чай, уже все трезвы. Сидим до 2 часов ночи.

Нужен отдых, у всех переходное состояние: некоторые веселы, другие задумчивы...

Иду спать. Мне, как всегда, неприятна эта спальня с чужим запахом и перинами. Тут жили нацисты. Вот их "барахло", фотографии, книги, партийные значки...

8 мая 1945 года

Надо начинать новый этап жизни. Проблем будущей жизни много...

Едем с Вайнрубом осматривать город... Немцы молчаливы, ждут... Многого еще не знают. На руках - белые повязки... Прорезаем город от Иоганнесталя до центра. Разрушения грандиозные. Помимо бомбежек союзной авиации, и мы закатили в город достаточно снарядов. Удар большой силы! В город вошло несколько наших армий!..

Вчера все стихийно устремились к взятому, наконец, Рейхстагу...

Бурление... Шальные салюты в воздух и везде пунцовые знамена, флаги... Немцы сбрасывали в последние дни боезапас берлинскому гарнизону на красных парашютах; они повисли кое-где на деревьях.

На Коллоне победы - наш флаг!

Всюду разбитые бойницы, фашистская рвань, "фаусты", мины, ящики с патронами. Идут (часто и без конца) группы военнопленных.

В очередях за водой стоят немцы с белыми и голубыми эмалированными ведрами.

Мы на Зигес-Аллее - статуи Бисмарка, Роона, Мольтке...

Берлин - в пыли. Всюду, всюду - рыжая пыль. Мчится поток наших машин, подвод. Сигналы, крики... За Рейхстагом, к северу, добивают каких-то застрявших в домах "фаустников". Далекие орудийные выстрелы, порой пулеметные очереди,

Общее ощущение - грязь, пыль, хаос, дымы, руины, разрозненные группы берлинцев и военнопленных, сожженная и брошенная в парках и на улицах техника...

Тотальный разгром - результат последнего штурма.

Наши тяжелые орудия били прямой наводкой. Прямые попадания в немецкие батареи. Есть полностью убитые немецкие расчеты. Все теоретические и практические нормы опрокинуты: автом(атная) стрельба - из окна в окно; орудия ломали дома с пяти-шести выстрелов! Части "СС" и некоторые другие, несмотря на объявление капитуляции, отстреливались до последней минуты. При общей оценке нельзя не признать: "Да, дрались немцы здорово, но устоять перед нашей мощью - не смогли".

Теперь вопрос - в немедленной борьбе за душу немецкого народа, за организацию Германии. В нашем ведении - Берлин и огромная германская территория. Мы должны накормить немцев, организовать их экономику, дух(овно)-полит(ически) направить их жизнь. Нельзя их отдать на расправу англо-американскому капитализму. Это все понимают. Мы в канцелярии Гитлера. Ну, ты, мнивший себя повелителем мира, что осталось от тебя? - Тлен!