Леонид Млечин - Крупская

Она не упускала ни одной возможности, говоря современным языком, пролоббировать интересы своего ведомства. 16 ноября 1929 года Крупская получила слово на пленуме ЦК партии. Опять выступила против передачи высших учебных заведений из ведения Наркомата просвещения:

— Средние кадры, техники и агрономы средней квалификации, — наилучшая гарантия против вредительства. Ведь у нас когда вскрывается вредительство? Когда вредители уже навредили, когда уже испортили, тогда начинается устрашение. А надо вовремя предупреждать, не давать вредить.

— Как только начал вредить, — прервал Крупскую генеральный секретарь ЦК компартии Украины Косиор.

Станислав Викентьевич Косиор напрасно так рьяно требовал борьбы с «вредителями». Его родной брат уже стал жертвой репрессий. Владимир Викентьевич Косиор после Гражданской войны руководил на Украине профсоюзами, редактировал газету «Труд», был представителем Внешторгбанка во Франции. В 1928 году за участие в левой оппозиции был исключен из партии. Его сослали в Минусинск.

Старший брат руководил Украиной, а над младшим просто измывались. Владимир Викентьевич просил Станислава о помощи: «Зимой меня выселили с одной квартиры на другую, затем в срочном порядке выбросили с вещами в холод и дождь на улицу, и я пару месяцев с товарищем-женой, больной туберкулезом, жил в сарае с навозом, где помещались лошади и свиньи».

В 1936 году Владимира Косиора посадили в Усть-Печорский лагерь НКВД. Брат и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь. В январе 1938 года Сталин перевел Станислава Косиора в Москву. А младшего Косиора тогда же расстреляли. Но и старший недолго оставался на свободе. В мае 1938 года его арестовали, в феврале 1939 года тоже расстреляли…

— Предупредить вредительство, сделать его невозможным — это лучше всего могут техники средней квалификации, — продолжала Крупская. — Рабочие чувствуют очень часто, что что-то неладно, но формулировать этого не могут, потому что у них нет точных сведений о том, что делает инженер, нет необходимых знаний. Технику же приходится проводить план, инженером составленный. Он видит, в чем вредительство. Если бы имели кадры хороших средних специалистов, у нас не было бы того вредительства, которое есть.

Мы какую линию берем? Гони всех в вуз. Никто не хочет идти в техникумы, все хотят идти в вузы, потому что вуз дает известное положение, выводит в люди. Все хотят идти в вузы, а о том, что есть на свете техникумы, многие не знают. У нас в школах второй ступени идет борьба со старыми специалистами. Мы им говорим: нашу программу надо так строить, чтобы она была легко усвояема рабочим молодняком и деревенским бедняцким и батрацким молодняком. А наши специалисты стремятся насовать в программы старый, ненужный хлам, тащат назад к буржуазной средней школе. То же самое и в рабфаках. Когда слышишь, как на рабфаках проходят героев Тургенева, то думаешь: для того ли ехал рабочий в рабфак, бросил работу, чтобы этим делом заниматься? Нет того отпора старому, который нужен по всей линии.

Каганович ее поддержал:

— Товарищ Крупская совершенно правильно говорила здесь, что нам нужно ускорить подготовку среднего технического персонала. Я совершенно согласен с этим. Может быть, в резолюции надо об этом крепче сказать.

Но принципиально вопрос был решен. Технические и вообще специализированные учебные заведения передавали в ведение Высшего совета народного хозяйства, Наркомата путей сообщения и других отраслевых комиссариатов. Роль Наркомата просвещения была сведена к учебно-методическому руководству.

Индустриализация нуждалась в подготовленных технических кадрах. В 1932 году комиссия, которой руководил секретарь ЦК и заведующий организационно-инструкторским отделом Павел Петрович Постышев, проверяла систему высшего и среднего специального образования и осталась недовольна постановкой дела в Наркомпросе.

Девятнадцатого сентября 1932 года появился Всесоюзный комитет по высшей технической школе при ЦИК СССР. 16 октября председателем комитета (в ранге союзного наркома) назначили старого друга Крупской — вице-президента Академии наук Глеба Кржижановского. Небольшие вузы сливали, число высших технических учебных заведений за четыре года уменьшилось вдвое, а число студентов выросло. Открыли новые, крупные центры технического образования. Сократили количество специальностей, которые можно было получать, внедрили новые учебники.

Создание комитета было ударом по Наркомпросу, хотя лично к Крупской отношения не имело. Положение в высшей школе взялся проверять секретарь ЦК Андрей Александрович Жданов, которому Сталин поручил вопросы идеологии, культуры и образования. Академик Кржижановский ушел. Его недолго просуществовавшее ведомство преобразовали в новое. Появился Всесоюзный комитет по делам высшей школы при Совнаркоме. 21 мая 1936 года его возглавил Иван Иванович Межлаук, который активно участвовал в Гражданской войне, потом руководил металлургическим заводом в Донбассе, работал секретарем ЦК в Туркмении, секретарем Тамбовского окружкома партии и заместителем управляющего делами Совнаркома. Его поставили руководить всем высшим образованием страны (за исключением военных академий и образовательных учреждений в сфере искусства). Подчиненная ему Высшая аттестационная комиссия постановлением правительства от 20 марта 1937 года получила право утверждать присвоение ученой степени доктора наук и ученых званий профессора и доцента (в начале 1930-х сообразили, что всё это нужно вернуть и восстановить саму систему защиты диссертаций). Комиссия же разработала правила приема и учебы в аспирантуре, которые действовали десятилетия.

Иван Межлаук просидел в своем кресле всего год с небольшим. 19 ноября 1937 года его сняли с должности и арестовали — «за шпионаж и теракты против руководителей Советской власти». 28 апреля 1938 года военная коллегия Верховного суда приговорила его к смертной казни. На следующий день Межлаука расстреляли.

Новым председателем Всесоюзного комитета по делам высшей школы сделали молодого сотрудника аппарата ЦК партии Сергея Васильевича Кафтанова. После войны он станет министром высшего образования.

Министр Кафтанов вошел в историю, подписывая приказы об увольнении из университетов страны крупных ученых-генетиков, презиравших «народного академика» Трофима Денисовича Лысенко. Он обязал университеты «в двухмесячный срок пересмотреть состав всех кафедр биологических факультетов, очистив их от людей, враждебно относящихся» к теориям Лысенко. Такую же чистку министр провел в сельскохозяйственных, медицинских, зоотехнических и зооветеринарных институтах. Это предопределило отставание отечественной биологии на многие десятилетия. Не говоря о том, что кафтановские списки сломали судьбы выдающихся ученых.