Рольф Грамс - 14-я танковая дивизия. 1940-1945

Но как гласит народная мудрость — чем больше нужда, тем ближе спасение…

Еще 28 февраля атаки противника неожиданно начали ослабевать, и артиллерийский огонь стал раздаваться реже. Только малочисленные группы советских танков время от времени прощупывали наши оборонительные позиции, однако тотчас отступали, если встречали активное противодействие. Множество атакующих волн пехоты, которые раз за разом накатывались на опорные пункты обороны восточнее поселка Бунка, были разгромлены массированным заградительным огнем, которым великолепно управляли наблюдатели с аэростата, запущенного над железнодорожной станцией Тадайке. И наконец подошли наши резервы. 18-й армейский штурмовой батальон, многократно прекрасно зарекомендовавшее себя соединение, выгрузился на железнодорожных станциях Тадайке и Изриеде и занял исходные позиции западнее поселка Бунка. За ним последовало несколько батарей 70-го минометного полка, которые сразу заняли позиции у дороги и на окраине поселка. Жаль только, что те немногие танки дивизии, которые стояли под Изриеде для охраны переправы, очень плохо обеспечивались горючим. В противном случае, после наметившегося ослабления потока отходивших войск, они могли бы активнее участвовать в боевых действиях, чем это было возможно до сих пор.

Как уже часто бывало, русские, почти достигнув своей цели, неожиданно прекратили атаки на главном направлении и обратились к другому участку фронта. Их главная ошибка заключалась в том, что они распределили свои и без того ослабленные ударные подразделения между двумя разными районами боевых действий. Как у поселка Крогземжи, так и в районе поселка Кроте они добились некоторых локальных успехов, которые можно было бы рационально использовать только в том случае, если бы они продвинулись и в центре, в полосе обороны 14-й танковой дивизии. Из остатков действовавших здесь танковых и стрелковых бригад, из плохо вооруженных инженерно-строительных батальонов и подразделений штрафников они сформировали крупное ударное соединение, которое еще до наступления темноты должно было перейти в наступление и, атакуя южнее поселка Бунка, выйти к переправе у станции Тадайке. Группы поддержки, которые противник, очевидно, перебросил сюда с севера и юга, должны были своими отвлекающими атаками на соседних участках фронта прикрывать операцию.

Большой деревянный крест, возвышавшийся над солдатским кладбищем в городке Изриеде и резко выделявшийся на фоне вечернего неба, видимо, казался многим русским пехотинцам, знавшим, что им вскоре предстоит, предостерегающим знаком. Но у них не было выбора. Когда все еще сильный огонь артиллерийской подготовки начнет перемещаться в глубь немецкой обороны, шагая плечом к плечу в плотных стрелковых цепях, они должны будут следовать за немногими танками, поддерживающими атаку.

Первый напор русской пехоты начал вязнуть уже на позициях гренадеров и саперов, однако, поскольку отдельные танки прорвались через линии охранения, в некоторых местах возникли критические ситуации. Но огневые налеты нашей артиллерии и контратаки, в которых, правда, из-за нехватки бензина смогли принять участие лишь немногие машины бронетанковой группы, вскоре снова восстановили положение. Следующая атака, проведенная русскими из лощины южнее поселка Бунка в северном и северо-западном направлении, была встречена смертоносным огнем минометных батарей из почти вертикально установленных стволов еще до того, как цепи атакующих достигли шоссе, ведущего с запада на восток. Удар минометчиков оказался таким сокрушительным, что атака вскоре захлебнулась и даже удаленные группы красноармейцев поспешили в ближайшие укрытия.

Попав под неожиданно оживший оборонительный огонь автоматического оружия, который поражал передние ряды наступавших красноармейцев с севера и запада, оказавшись под накрывающими залпами артиллерии и реактивных минометов, первые вражеские танки вскоре повернули назад и на высокой скорости устремились на свои исходные позиции. Тут и там целые стрелковые взводы уже повернули назад. Ничто не могло заставить красноармейцев продолжить атаку, ни те немногие офицеры в их ближайшем окружении, которые с пистолетом в руках пытались гнать их вперед, ни усилившийся огонь советской артиллерии, которая стреляла всем, что попадалось под руку. Атакующие цепи редели прямо на глазах, одно подразделение за другим выбывало из строя, и в конце концов все обратились в беспорядочное бегство.

Только небольшая часть красноармейцев сумела добраться до спасительных траншей и лесов. Все остальные остались лежать перед нашим передним краем — мертвые или раненые. Те немногие пленные и перебежчики, которых позднее вели мимо все еще продолжавших стрелять реактивных минометов, в паническом страхе убежали от своих конвоиров и, дрожа всем телом, забились в самый темный угол одного из разрушенных домов.

Никаких сомнений: тяжелые потери первых дней боев и еще этот тяжелый шок окончательно лишили противника наступательного пыла. Очевидно, было совершенно справедливо, что на немецкой стороне уже теперь все были твердо убеждены в том, что и эта пятая попытка 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов прорваться к Либау потерпела неудачу, как и все предыдущие. Первое подтверждение этой точки зрения уже вскоре принесла контратака, проведенная 18-м армейским штурмовым батальоном. Он столкнулся с совершенно потрясенным противником, который не был способен к стойкой обороне и почти везде был отброшен с первой попытки.

В последующие дни интенсивность боев постепенно спадала. Очевидно, советское командование осознало, что по крайней мере некоторые из его ударных соединений были настолько измотаны и деморализованы, что были уже не способны к каким-либо активным действиям. Поэтому они отвели их с фронта и заменили свежими силами, которые, видимо, были взяты из резервов других фронтов. С этими свежими соединениями и при постоянном сосредоточении оставшихся механизированных и бронетанковых частей противник вскоре снова пошел в атаку при все еще сильной поддержке артиллерии и реактивных установок залпового огня. При этом он постоянно менял направление главного удара. Возможно, тем самым русские все еще надеялись осуществить прорыв. Но вероятнее всего, они просто стремились сохранить видимость несгибаемого наступательного порыва, чтобы таким образом измотать защитников и не давать им ни минуты покоя, так как даже если бы они и прорвались к Либау, то на перегруппировку своих соединений и на переброску новых войск они были бы вынуждены затратить столько времени, что немецкая сторона нашла бы возможность для принятия необходимых контрмер.