Юрий Жук - Вопросительные знаки в «Царском деле»

«Дверь с лицевой стороны выкрашена белой масляной краской; с обратной же стороны, выходящей в переднюю и оклеенной теми же обоями, что и передняя, имеются продолговатые и короткие следы многочисленных ударов каким-то остроколющим орудием вроде штыка»[274].

Совершенно ясно, что как в первом, так и во втором случае эти следы были оставлены одним или несколькими караульными, которые во время несения службы, как говорится, от нечего делать, тыкали штыком в дверь или стену. Следы, оставленные на двери, без сомнения принадлежат «изнывающему от безделья» караульному внутреннего поста, расположенного между входной парадной дверью и дверью, ведущей на второй этаж. Штыковые же удары, обнаруженные следствием в комнате убийства (Комната II), есть не что иное, как подобное же безобразие караульных, проживающих в этой комнате. И не более…

Наряду со «штыковой», появилась и версия «пулевая». Так, некоторые исследователи сделали предположение о том, что во время совершения убийства одна неопределённая жертва рванулась к двери комнаты, но была застрелена, о чём свидетельствует пулевое отверстие, обнаруженное следствием на одной из её створок. (Кстати, было бы интересно узнать, как эта самая жертва смогла бы «прорваться» сквозь ряды и шеренги «закалённых товарищей»?) А вот предположить, что сие пулевое отверстие есть не что иное, как результат непроизвольного выстрела, произошедшего по вине кого-то из караульных, проживающих в этой комнате в бытность комендантства А. Д. Авдеева, видимо, – «Бином Ньютона»…

Возвращаясь же к непосредственной роли П. С. Медведева в убийстве Царской Семьи, нельзя ещё раз не констатировать того, что лично он сам в расстреле не участвовал в силу изложенных ранее обстоятельств. А его слова, обращённые к сотоварищи, об участии в этом злодеянии, по глубокому убеждению автора были им сказаны, что называется, для «красного словца». Ибо по возвращении назад, он, в действительности, лишь пассивно созерцал всё происходящее, а немного осознав произошедшее, как человек не привычный к подобным зрелищам, почувствовал себя дурно.

Из воспоминаний М. А. Медведева (Кудрина):

«В проходной комнате вижу Павла Медведева – он смертельно бледен и его рвет, спрашиваю, не ранен ли он, но Павел молчит и машет рукой»[275].

Ранее уже говорилось, что после прекращения огня выяснилось, что некоторые из жертв оказались живы. Но ещё одной неожиданностью для убийц стала «исключительная живучесть наследника», который вдруг зашевелился и тихо застонал…

Заслышав это, Я. М. Юровский уже не стал второй раз, как говорится, упускать свой шанс – «одним махом покончить с династией!» Подойдя к находившемуся без сознания тринадцатилетнему раненному и безнадежно больному ребенку, он вытащил из кармана револьвер Нагана и, приставив к его голове, произвёл не менее двух выстрелов. (Следы от этих пуль, вероятнее всего, оставили свой след на Южной стене Комнаты II.)

После совершённого убийства Я. М. Юровский предлагает П. З. Ермакову и М. А. Медведеву (Кудрину) (как представителям РККА и УОЧК) удостовериться в смерти каждой из жертв. А в случае проявления признаков жизни у кого-нибудь из них – добить.

Следуя примеру коменданта, М. А. Медведев (Кудрин) подошёл к лежавшей на полу лицом вниз Великой Княжне Татьяне Николаевне (которая также вдруг стала подавать признаки жизни) и, вытащив из кобуры свой Кольт, выстрелил в неё один раз. (К тому времени магазин его Браунинга был уже пуст.)

Но картина этой зверской расправы не была бы полной, если бы вслед за ней не последовало вполне закономерное в таких случаях мародёрство. И, конечно же, в числе его первых застрельщиков оказался П. З. Ермаков, который первым делом, вытащив у мёртвого Государя золотой портсигар, положил его себе в карман.

Из записи беседы с Г. П. Никулиным:

«Г. П. Никулин:

– … Ермаков, понимаете, портсигар в карман положил.

М. М. Медведев:

– А зачем?

Г. П. Никулин:

– Зачем? Понадобился ему… Портсигар этот Николая.

М. М. Медведев:

– Ах, Николая!

Г. П. Никулин:

– Яков Михайлович ему говорит: “Положи, а то сейчас [же] расстреляю!”»[276]

Почти сразу же после убийства возникла проблема – как или на чём переносить тела убиенных. Выход нашли быстро. Из каретного сарая были принесены две оглобли, к которым привязали простынь, соорудив, таким образом, нечто типа носилок. Первым на них положили Государя. Следом за несущими Его бренное тело двинулся М. А. Медведев (Кудрин), который позднее вспоминал:

«Около грузовика встречаю Филиппа Голощекина.

– Ты где был? – спрашиваю его.

– Гулял по площади. Слушал выстрелы. Было слышно.

Нагнулся над царем.

– Конец, говоришь, династии Романовых?! Да…»[277]

«Почин» П. З. Ермакова был поддержан А. А. Стрекотиным и другими, не менее «закаленными товарищами», когда трупы казнённых стали переносить в кузов грузовика.

Узнав об этом, Я. М. Юровский приостановил их переноску и, собрав всех задействованных в ней, предложил немедленно вернуть награбленное, пригрозив расстрелом. Понимая, что комендант не намерен шутить, многие из них подчинились и возвратили награбленное. Все они (включая и А. А. Стрекотина) были немедленно отстранены, а дальнейшая переноска трупов стала уже осуществляться под непосредственным контролем Г. П. Никулина, охранявшего изъятое в комендантской комнате, и М. А. Медведева (Кудрина) – по пути следования к грузовику.

Из воспоминаний М. А. Медведева (Кудрина):

«Замечаю, что в комнате, во время укладки, красноармейцы снимают с трупов кольца, брошки и прячут их в карманы. После того, как все уложены в кузов, советую Юровскому обыскать носильщиков.

– “Сделаем проще”, – говорит он и приказывает всем подняться на второй этаж к комендантской комнате. Выстраивает красноармейцев и говорит: “Предлагаю выложить на стол из карманов все драгоценности, снятые с Романовых. На размышление – полминуты. Затем обыщу каждого; у кого найду – расстрел на месте! Мародерства я не допущу. Поняли, все?”

– “Да мы просто так – взяли на память о событии”, – смущенно шумят красноармейцы, – “Чтобы не пропало”.

На столе в минуту вырастает горка золотых вещей: бриллиантовые брошки, жемчужные ожерелья, обручальные кольца, алмазные булавки, золотые карманные часы Николая II и доктора Боткина, другие предметы»[278].

После того, как все тела были погружены на машину и накрыты шинельным сукном (самовольно взятом из кладовой комнаты, соседствующей с комнатой, где произошло убийство), П. З. Ермаков сел в кабину к шофёру С. И. Люханову, чтобы указывать дорогу, а М. А. Медведев (Кудрин) и двое вооружённых винтовками «латышей» разместились в кузове, чтобы сопровождать останки Романовых «к месту их последнего упокоения».