Святослав Рыбас - Василий Шульгин: судьба русского националиста

Вопрос: Какие задания выполнял Степанов в Москве?

Ответ: Степанов являлся представителем „Азбуки“ и одновременно главой существовавшего тогда в Москве подпольного контрреволюционного и так называемого „Московского центра“.

Вопрос: Таким образом, вы были связаны с „Московским центром“?

Ответ: Да. Хотя в „Московский центр“ входили кадеты (Степанов, Черносвистов, Щепкин), тем не менее его цели совпадали с моими. „Московский центр“ поддерживал „добровольческую“ армию, был против большевиков и стоял за „единую неделимую“ Россию. Связь с „Московским центром“ я поддерживал через специальных курьеров „Азбуки“: братьев Вакар Николая и Алексея, капитана Перфильева, поручика Фиалковского, подпоручика Ткаченко и Разумихину Зинаиду. Во главе всей этой группы стоял штабс-капитан Максимович. Курьеры доставляли мне от „Московского центра“ необходимую военно-политическую информацию и крупные суммы денег для „добровольческой“ армии. За все время через мои руки прошло не менее 3 миллионов рублей»[357].

Кроме того, Шульгин обсуждал со своими офицерами план вызволения царя из уральского заточения. О попытках монархистов организовать спасение царской семьи писал бывший начальник канцелярии Министерства императорского двора А. А. Мосолов. По его данным, группа киевских монархистов, в состав которой входили князь А. С. Кочубей и герцог Г. Н. Лейхтенбергский (двоюродный брат баварского кронпринца), при поддержке немецких генералов Эйхгорна и Греннера, получив финансирование, направила в Екатеринбург на разведку двух офицеров, к которым должен был присоединиться большой, хорошо вооруженный отряд. Однако план не был реализован потому, что германский МИД категорически отказался его поддержать[358].

Вообще, если сложить направленные против русского царя усилия Прогрессивного блока, генералов, большевиков, церковников, немцев, британцев, становится понятно, что спасти его могло только чудо. Тем более что, как писал Дж. Бьюкенен, «…мы никогда ни на одну минуту не замышляли навязать Романовых не желавшей того России. Мы с самого начала сделали ясным, что такого рода идея весьма далека от нас и что наша цель состоит в том, чтобы обеспечить русскому народу право самоопределения и чтобы он мог свободно избрать ту форму правления, которую сочтет наилучшей»[359].

Значит, просто «обеспечить право». И ни слова о кавказской нефти, геополитике, новых государственных образованиях на территории бывшей Российской империи.

Глава двадцать седьмая

Гетман Павел Скоропадский. — Знакомство с генералом Врангелем. — Шульгин — член правительства генерала Деникина. — На Кубани между сепаратистами и генералами

3 декабря (нов. ст.) 1917 года английский посол Дж. Бьюкенен получил из Лондона рекомендацию о необходимости организовать на территории России «южный блок» (Кавказ, Дон и Кубань, Украина, Румыния), что «…позволило бы создать умеренно прочное правительство, которое во всяком случае при наличии у него нефти, угля и зерна поставит под контроль всю Россию»[360].

Этот замысел был быстро реализован. 23 декабря (нов. ст.) 1917 года в Париже было подписано Соглашение между Англией и Францией относительно действий в южной России о ее разделе на английскую зону (казачьи территории, Кавказ, Армения, Грузия, Курдистан) и на французскую (Бессарабия, Украина, Крым).

Соглашение стало основой для поддержки антибольшевистских сил на Дону, а потом и на всем юге. Бывшие союзники первоначально не преследовали в России каких-то внутриполитических целей, кроме тех, которые ставила перед ними продолжавшаяся война с Германией. Выход России из войны менял всю стратегию союзников, 100 немецких дивизий с Восточного фронта могли переломить ход всей кампании, и поэтому надо было восстановить русскую армию.

Если бы немцы захватили Украину и Кавказ, они бы имели большие шансы, во-первых, выйти в Персию, где находилось «нефтяное сердце» британского флота, и, во-вторых, взять под контроль всю Центральную Россию. По инерции союзники еще не были готовы рассматривать большевиков как противников, но с каждым днем поле для маневра становилось все меньше.

В январе 1918 года Чехословацкий корпус (легион) из бывших военнопленных, свыше сорока тысяч человек, был объявлен воинским подразделением французской армии. Он продвигался по железной дороге во Владивосток, чтобы потом на кораблях перебраться в Европу и воевать на Западном фронте против немцев. Но впереди у него был и сибирский фронт на стороне адмирала А. В. Колчака.

У истоков Чехословацкого корпуса стоял Шульгин. Будучи гласным Волынского губернского земства, он во время войны откликнулся на просьбу своего коллеги, тоже волынского гласного чеха Вацлава (Вячеслава Иосифовича) Вондрака (он еще владел гостиницей «Прага» в Киеве), — образовать на территории Российской империи воинскую часть, состоящую из служивших в австрийской армии, но перешедших на русскую сторону чехов и словаков. Вондраку требовалось найти связи в Петербурге, и он обратился к Шульгину. Василий Витальевич познакомил его с влиятельными людьми в Петрограде, и вопрос об организации Чешской дружины (первоначально по численности это был батальон) был решен. Она была создана в Киеве в 1916 году, в ее рядах воевал и был награжден двумя георгиевскими крестами будущий президент Чехословакии генерал Людвик Свобода[361].

В. Вондрак был значительной личностью — доктор юридических наук, волынский помещик, в 1906 году начал издавать журнал «Русский чех», с 1907-го был уполномоченным Чешского национального комитета в России, в 1916 году — председатель Союза чешских обществ, ходатайствовал перед русским правительством о признании союза представителем чешского народа в России. В 1917-м вступил в русскую армию, во время оккупации Киева немцами в 1918 году находился в заключении, с конца 1918-го вступил в Добровольческую армию, был послан генералом Деникиным с особой миссией в Чехословацкую республику.

Когда в 1921 году наш герой оказался как эмигрант в Праге, д-р Вондрак был одним из тех, кто поддержал его.

Кстати, в 1918 году Шульгин попытался вступить в Чехословацкий корпус, но ему почему-то было отказано.

3 февраля (нов. ст.) 1918 года ВЦИК аннулировал внешние и внутренние долги России. Долг французским банкам составлял 10,5 миллиарда франков, английским — 600 миллионов фунтов стерлингов. Последняя стратегическая задача, по Максу Веберу (после Декрета о мире и Декрета о земле), была решена: Россия освободилась от финансового контроля Запада.