Иван Иванов - Анафема: хроника государственного переворота

— Альберт Михайлович, ведь, не дай Бог, прорвутся, первая очередь — ваша. В ответ совершенно невозмутимо:

—А вы их не пропускайте… Ну что с ним делать?!

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. Калининский мост. }

На улице какое-то затишье. От колонны к колонне пробираюсь к окну. БТРы на нашей стороне реки — в ста пятидесяти метрах от подъезда окружены плотной массой людей. Танки больше не стреляют, хотя стрельба у 8-го и 20-го подъездов не стихает. По ступенькам поднимаются какие-то штатские, пригибаются, опасливо косятся на окна. Куда дураков несет?

— Начались переговоры…

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. С Калининского моста танки ведут огонь по обитателям Дома Советов. }

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. На уцелевших после разрывов боевых снарядов перекрытиях внутри «Белого дома » журналисты обнаружили кровь. }

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. Все, что осталось от внутренних помещений «Белого дома » и их обитателей после разрывов танковых «болванок ».}

Какие переговоры? С кем и кто ведет? Ничего не ясно. Толпа на ступенях все увеличивается. Хоть не стреляют, и то хорошо. Откуда-то приносят мегафон. Устанавливаем его в разбитом окне. Мегафон сипит, свистит, приноровиться к нему довольно сложно. По очереди берем микрофон; если нельзя стрелять, надо говорить, и перекрывая грохот стрельбы на флангах:

— Москвичи! Слушайте слова защитников Верховного Совета! 70 лет назад «Аврора» холостым выстрелом возвестила о приходе к власти диктатуры пролетариата! Сейчас на ваших глазах танки Ельцина боевыми снарядами возвещают приход к власти такой диктатуры, по сравнению с которой померкнет все, что было…

Микрофон переходит из рук в руки. Мы торопимся успеть высказать все, что накипело в наших душах:

— Солдаты! Вы, предавшие Конституцию, вы, ставшие иудами своего народа, своего Отечества, помните: тридцать сребреников, которые швырнут вам американские холуи за вашу палаческую работу, прожгут вам руки! Опомнитесь, не будьте убийцами! Правда на нашей стороне!

А за нашими спинами все прибывает и прибывает народ — это отходят безоружные из боковых проходов и крыльев здания, отжимаемые штурмующими войсками. Цокольный этаж в их руках. Первый — нейтральная полоса… Безоружные, женщины, дети… Откуда-то очень много детей. Почему они здесь?! Страшно подумать: если ворвутся автоматчики, покосят всех. Если возобновится танковый обстрел, здесь будет месиво…

И тут же тревожную новость приносит один из бородачей: — Михалыч, они нам в тыл вышли!

Черт, какой здесь тыл может быть? Торопливо идем в черноту коридора. Вслушаюсь. Точно, за опечатанной дверью в какой-то кабинет, выходящей прямо в спину нашему заслону в коридоре, торопливый шорох, сдержанный шепот. Что делать? Как они вообще туда проникли? Не иначе как по карнизу. Мгновение на раздумье — и вот оно решение, возможно, единственное в данной ситуации. Громко, чтобы слышали те, за дверью, командую:

— Если начнут стрелять или вышибать двери, взрывай!

— Как? — в темноте моих знаков не видно, и в голосе казака растерянность: у нас же нет ни мин, ни взрывчатки, ни даже гранат!

— Сразу! — безапелляционно приказываю я, ловя в темноте его руку. До него доходит, и он подыгрывает:

— А как же мы?

— Все равно нам терять нечего. Рви сразу!

— Есть! — громко выкрикивает он.

Мы настороженно вслушиваемся, но с той стороны двери уже не слышно ни звука — тишина могильная. Кажется, сработало! (Действительно, до конца штурма те сидели тихо, как мышки — ни одного выстрела, ни одного удара в дверь. Потом даже переговаривались с нашими, но никакого движения!)

Выхожу обратно в холл. Там оживление — справа от лестницы появилось новое действующее лицо: парламентер от парашютистов. Капитан — весь как на пружинах, тяжеленный бронежилет, чумовой блеск в глазах, не стоит, гарцует, вызывающе, по-хозяйски покрикивает:

— Кто здесь старший, а ну ко мне!

Парни упирают ему в бронежилет автоматы:

— Клади оружие!

На парапет балкона ложатся ПМ и здоровенный газовый револьвер «Айсберг». Капитан, не сбавляя пыла, покрикивает грозным голосом, а от самого прет, как от пивной бочки. Макашов даже не стал с ним разговаривать — только взглянул и отошел, чтоб не терять время зря. Капитана в оборот берут наши автоматчики, Крестоносец, Саша-морпех… Капитан потихоньку сбавляет тон, разговор почти человеческий:

— Ну не сдаетесь, так давайте хоть женщин выведу.

И тут же в ответ, с балкона 3-го этажа на пределе напряжения, почти истерический женский выкрик:

— Нет! Никуда не пойдем! Капитан ретируется…

Бой боем, но пока затишье, не мешало бы и перекусить. Последний раз мы ели ночью. Поднимаюсь по темным лестницам на 6-й этаж. В коридорах носилки с ранеными, несколько неподвижных фигур укрытых тряпьем с головой, — убитые. По дороге расспрашивают о том, что происходит внизу. Отвечаю торопливо, односложно, хотя понимаю, что здесь, на этих черных, расстрелянных танковыми снарядами этажах, люди жаждут информации… И только здесь узнаю, что здание уже давно горит.

На 6-м этаже — змеи раскатанных пожарных шлангов, отчетливый запах гари. Пожар никто не тушит: в системах нет воды, огнетушителей не хватило и на 10 минут, — таких очагов возгорания, выражаясь казенным языком, проектанты никак не предусматривали… В столовой могильная тишина и пустота распахнутых холодильников. И здесь я впервые пожалел, что не имею каски, — сквозь стеклянную крышу столовой каждые тридцать секунд обвально грохочут стекла. Побыстрее ретируюсь: неохота получать на маковку полпуда стекла. Придется подтянуть пояса… (окончание свидетельства майора).

…Многие коридоры и лестницы были перекрыты, и мы изрядно поплутали, прежде чем смогли пройти на балкон 14-го подъезда. Закрытые во многих коридорах стеклянные двери мы вначале не решались трогать и искали проход. Кружа по лестницам, наткнулись на охрану одного из входов в «Белый дом» из подвала. Там дежурили трое мужчин среднего возраста. Дверь в самом низу лестничных маршей на дне своеобразного колодца была надежно забаррикадирована. Безоружные постовые были озабочены лишь одним: эмвэдэшники, подкравшись снизу, могут взорвать эти заграждения и ворваться в здание.

При взгляде на них сверху первая мысль: они стали прямо под бросок гранаты, и в случае прорыва сверху обречены. Чтобы их уничтожить, достаточно выскочить на эту лестницу любому эмвэдэшнику. Попросили ребят продублировать наше сообщение на всех ближайших постах, расположения которых мы даже не знали.