Андрей Балдин - Протяжение точки

21

21 Мы еще взглянем на этот монастырь (см. далее — «О нахождении Арзамаса», «На облаке или на льдине»). Он составляет одну из важных точек на русском чертеже, в той части, где искомый рисунок плохо различим и только намекает на большее целое, различить которое возможно лишь при непротиворечивом сложении всех российских историй — «западной» и «южной», внешней и внутренней, сухопутной и морской.

22

22 Сцены из первых набросков «Войны и мира», где есть описания тогдашней турецкой территории (не Турции — Румынии; ближе к Царьграду автор не приближался), были Толстым забракованы. И заслуженно: в них нет ни внешнего вида, ни духа этих мест. Толстой ощущал всей душой только третий Рим, только Москву. Первый Рим, Европу, он видел хорошо, но не принимал душой, второй Рим не видел, не ощущал, не принимал.

23

23 Возможно, на той несостоявшейся оси развития нашей литературы, которая угадывается как продолжение «вектора» адмирала Шишкова, мог бы оказаться Достоевский. Не столько как художник (в этом смысле он находится в русле именно состоявшейся, классической традиции), скорее как отвлеченный теоретик, мыслитель, метафизический географ. В этом смысле он был постоянно устремлен сознанием «из Петрополя в Царьград». Политически он был шишковистом, творчески — «пушкинистом». Язык «Беседы» не состоялся, не развернулся в истории (и заслуженно); но что вышло бы, если б «Беседа» была более успешна в части слова или сам Достоевский родился поколением раньше? Впрочем, в таком случае мы вряд ли запомнили бы такого Достоевского.

24

24 Экспедиция 1803–1806 годов; целью ее было доставление первого русского посольства в Японию. Чтобы добраться от Петербурга до Киото, тогдашней столицы Японии, нашим дипломатам потребовалось обогнуть земной шар; кругосветка совершалась «попутно». Руководил посольством Николай Резанов, более известный сегодня как герой романтической русско-калифорнийской сказки (опера «Юнона и Авось», очередное литературное переложение российской истории).

25

25 В первую очередь это касается сочинений его двоюродного племянника, Льва Николаевича Толстого: «Война и мир», где Федор Толстой выступает прототипом Долохова, и «Два гусара», где он старший Турбин. Также можно вспомнить Пушкина, у которого Толстой «Американец» присутствует как скрытый антипод Сильвио в повести «Выстрел». У Пушкина на этого Толстого много намеков, в том числе в «Евгении Онегине», и намеков злых; мы к ним еще вернемся в очерке о самом Пушкине (см. эссе «Черчение по человеку»). Важно то, что сей субъект был объектом самого внимательного наблюдения и затем глубокого осмысления своей роли двумя гениями русской литературы. Они писали о нем, компонуя, вправляя его «минус Я» в свои произведения. В самом деле, Федор Толстой в свое время был очень заметен. Именно этими фокусами и был заметен.

26

26 Еще одна ссылка на Льва Толстого. Неудивительно, если он был первый из всех литературный геометр и любитель алгебры, выдумывал дифференциалы и сферы, не имеющие размера. Вот что он пишет в дневнике в июле 1857 года, путешествуя по Европе, разумеется, пересекая Швейцарию, где же еще, как не в Швейцарии русскому писателю являются на ум важнейшие композиционные формулы? Вот очередная его формула: задача искусства — производить фокусы. И все, более ни слова. Фраза-фокус. Она тем более многозначительна, что, по свидетельству самого Толстого, тогда же, в июле того же года, им был открыт принцип композиции романа «Война и мир». Именно так: открыт; ему было озарение или сон, после которого ему стало ясно, как нужно верно фокусировать главный свой роман.

27

27 В этой истории в самом деле есть неясные места; так, родовое имение Блудова, куда он, согласно общепринятой версии, тогда направлялся, находилось не в Нижегородской губернии, а во Владимирской, близ города Шуя, а это далеко от Арзамаса. Возможно, Блудов направлялся не в вотчину, а допустим, в иное имение, не в свое, но в гости или по другой надобности, и оказался в Арзамасе. Есть предположения, что это дорожное приключение произошло не с Блудовым, а с кем-то другим из арзамасцев (чаще остальных называют Уварова), Блудов же написал свое сочинение с чужих слов. Не вызывает сомнения только то, что спустя несколько лет он пересочинил этот дорожный эпизод.

28

28 Князь Шаховской, участник «Беседы», в своей комедии «Урок кокеткам, или Липецкие воды» зло высмеял Жуковского, представив его в образе поэта Фиалкова, докучающего обществу своими длинными и невнятными балладами. Друзья Жуковского были возмущены этой карикатурой; в ответ «Беседе» готовилась ответная литературная вылазка, зачинщиком ее выступил Блудов.

29

29 Арзамасцы, составляя шуточный устав своего общества, договорились о том, что местонахождение их «Арзамаса» будет неопределенно, подвижно. «Арзамас» будет там, где соберутся хотя бы два арзамасца. Дорожная карета могла стать «Арзамасом», если в ней сидели «безвестные» литераторы. Кто-то предлагал сделать карету постоянным местом их встреч, чтобы «Арзамас» был вечно подвижен. И куда бы ни закатилась эта карета, там был бы «Новый Арзамас». Так примерно и было, литераторы встречались в разных местах, и порой далеко закатывалась их карета — но она так никогда и не докатилась до настоящего Арзамаса.

30

3 °Cо времени Дмитрия Блудова его зеленая граница отодвинулась на юг, однако общей мизансцены это не изменило: Арзамас — это место, где к христианскому русскому «берегу» приливает языческое «море» Мордвы.

31

31 Мордовия в ту пору еще не была в общем и целом крещена; редкие острова монастырей были по ней разбросаны, христианская миссия в этих краях в ту пору только разворачивалась. Окончательное крещение Мордовии состоится много позже, к середине XIX века.

32

32 Дохристианская история Арзамаса уходит в глубину веков. Само название города — эрьзянское (эрьзя — одно из двух главных мордовских племен). Буквально оно толкуется как «место, где живут эрьзя». Еще один перевод слова «Арзамас» — «мысль, дума, потаенное желание». Наконец, есть мужское мордовское имя Арзамас, соответствующее старинному русскому имени Ждан (долгожданный сын; тут видна связь со значением «потаенное желание»). Сегодня ученые склоняются к версии «именного» названия Арзамаса: Арзамас, как долгожданный сын, условно в переводе — город Ждан.