Жан Тюлар - Наполеон, или Миф о «спасителе»

Англия, владычица морей, еще до первых поражений Наполеона на континенте успела лишить Францию и ее союзников всех колоний. Санта-Лючия, Тобаго и Сен-Пьер, а также Микелон пали сразу после возобновления военных действий. В феврале 1809 года Вилларе-Жуайез капитулировал на Мартинике, годом позже Франция потеряла Гваделупу. Английская эскадра атаковала и оккупировала Гвиану. Аналогичная судьба постигла Сенегал. К 1810 году у Франции не осталось колониальных владений ни в Америке, ни в Африке.

В 1809 году в Индийском океане был захвачен остров Родригес. Иль-де-Франс, куда Сюркуф в последний раз снарядил в 1807 году экспедицию на «Привидении», тоже пал. В 1811 году были потеряны Сейшельские острова. Ява, ставшая в июле 1810 года после аннексии Голландии французской колонией, подверглась атакам англичан и 13 сентября 1811 года после шестинедельных боев капитулировала. Статья в «Мониторе» подвела несколько неожиданный итог потере французских заморских территорий: «Оккупация наших маленьких колоний оказалась неизбежной, но чувства симпатии, связывавшие их жителей с метрополией, окрепнут, а гордость воспрянет под пятой врага, способного лишь унижать тех, кто подпадает под его владычество». Что касается испанских колоний (Перу, Мексика, Аргентина), то, свергнув Бурбонов, Наполеон фактически передал их в распоряжение англичан. В 1806 году, когда адмирал Попхэм, оккупировавший в январе мыс Доброй Надежды, принадлежащий Голландии, решил напасть на Буэнос-Айрес, француз Жак де Линье с помощью местного населения отбил его атаку. Однако после вторжения французов в Испанию объединившиеся в cabildos[32] колонисты отказались признать Жозефа; они обратились за помощью к Лондону и расстреляли Линье. Англия, уже почти полновластная хозяйка Бразилии, эвакуировала туда в 1808 году бежавшую от Жюно семью царствующей Брагантской династии. В благодарность за это содействие для английских купцов были существенно снижены таможенные пошлины. В результате невольного пособничества Наполеона испанские колонии в Америке стали для Англии ничуть не меньшим рынком, чем Европа. Однако с апреля по июль 1810 года недальновидно спровоцированные Англией народные восстания охватили Каракас, Буэнос-Айрес, Санта-Фе-де-Боготу и Сантьяго-де-Чили. Во главе их стояли энергичные лидеры: мексиканец Гидальго; венесуэлец Миранда — в 1792 году генерал Французской республики; Боливар, о котором рассказывали, что он присутствовал при коронации Наполеона; Сан Мартин и многие другие.

Итак, все европейские союзники Наполеона лишились своих колоний. Однако часто забывают, что наполеоновская авантюра имела всемирно-исторические последствия. Она изменила судьбу не только старой Европы, но и народов других континентов от Явы до Каракаса, захватив даже Австралию, куда в период Консульства отправилась экспедиция Бодена.

Глава VIII. КРАХ

«С тоской наблюдаю я за настроениями моих соотечественников, свидетелей столь грандиозных событий. От нас требуется осознанная решимость восстановить бывшую династию или на худой конец — общий интерес, способный сплотить умы. Но в нас нет ни чувства, ни общей идеи, могущих послужить основой для объединения. Все мы пылаем более или менее страстной ненавистью к тираническому правлению узурпатора, однако же у большинства она слабее, нежели желание сохранить личный покой и место в том обществе, которое нам их обеспечило. Все устали и боятся новых революций; нам не хватает воодушевления для борьбы за свои права, за возвращение потомков Генриха IV. Мы настолько утратили волю к действию, что обвиняем иностранцев в неспособности силою оружия восстановить порядок, решительно высказаться за который французам мешает то ли страх, то ли какие-то иные пороки».

Противоречивые чувства французских нотаблей во время кризиса 1814 года нашли в «Дневнике» Мэна де Бирана свое наиболее полное выражение. Начиная с 1808 года буржуазия мечтала отделаться от «спасителя», который перестал ее устраивать, однако не решалась на изменения, способные ущемить ее интересы.

Неблагодарность умерялась трусостью. Поражения наполеоновской армии стали наконец для буржуазии тем предлогом, которого она ждала долгих шесть лет. Нотабли были не в состоянии собственными силами свергнуть императора, они нуждались в помощи извне. Однако возникал вопрос: возвратится ли вместе с королем легитимность, утраченная в 1789 году? Увы! Самые трезвые головы, подобно Фьеве, скоро уяснили, что, согласившись обусловить свое возвращение на престол оккупацией Франции, Людовик XVIII совершил ошибку и надолго скомпрометировал Бурбонов, обеспечив в недалеком будущем мимолетное возвращение того, кто в глазах народа так хорошо умел противостоять европейской коалиции.

Заговор генерала Мале обнажил непрочность императорской власти. В ночь с 22 на 23 октября 1812 года бывший генерал, содержавшийся с 1808 года сначала в Венсенской тюрьме, а затем в лечебнице Дюбюиссона, вместе с двумя соучастниками, Бутро и Рато, направился в попенкурскую казарму. Там он сообщил полусонному коменданту Сулье о смерти Наполеона и о своем намерении сформировать временное правительство. Затем освободил из тюрьмы Ла Форс двух генералов: бывшего начальника штаба Моро Лагори и Гидаля — участника роялистско-республиканского заговора на юге. По приказу Мале Лагори арестовал министра полиции Савари и префекта полиции Паскье. Префект департамента Сена Фрошо уже готовил зал в ратуше для заседания нового правительства, все шло по намеченному плану, как вдруг командир дивизии Гюлэн оказал Мале неожиданное сопротивление. 28 октября три генерала и их главные сообщники были осуждены, а 29-го — расстреляны.

Позднее, с подачи официальных властей, много говорилось о бессмысленности заговора. Однако нельзя не признать, что хваленая имперская полиция продемонстрировала несостоятельность, допустив арест своих руководителей, а солдаты, добросовестно исполнявшие приказы Мале, делали это скорее с воодушевлением, чем под давлением необходимости. Кто стоял за спиной Мале? Талейран и Фуше? Маловероятно. Нотабли? Конечно же нет. Скорее всего речь шла об уже наметившемся на юге сближении роялистов, объединившихся в Общество рыцарей веры (хотя они и действовали еще чрезвычайно осторожно), и горстки неисправимых республиканцев. Вильель превосходно объяснил причину этого альянса в своих мемуарах: «Роялисты и республиканцы вполне могли найти общий язык, чтобы объединить усилия до созыва съезда избирателей для избрания выборщиков, которым после свержения Бонапарта предстояло, безусловно, высказаться либо за возрождение Республики, либо за реставрацию Людовика XVIII». Без поддержки нотаблей этот план выглядел малореалистичным, однако, как заметил Фьеве, «если бы движение просуществовало какое-то время, непременно объявились бы умники, готовые повести за собой этих глупцов». На такое пренебрежение интересами римского короля как со стороны высших чиновников, так и простых солдат Наполеон ответил отменой служебного распоряжения, передававшего в его отсутствие Камбасересу право председательствовать на советах.