Рафаэль - Александр Борисович Махов
Однажды ранним утром пред ним предстала убитая горем мать, прибывшая из Урбино. Ее юный сын Маркантонио за призыв вернуть герцога Франческо Мария делла Ровере был приговорен к смерти нынешним правителем. Рафаэль принял живейшее участие в судьбе сына несчастной женщины, хотя это могло обернуться для него опасными последствиями. Друзья старались отговорить его от безрассудного шага.
– Поймите, мой друг, – настаивал Кастильоне, – вы тем самым задеваете интересы всего клана. Мстительный Лоренцо Медичи вам этого не простит.
– Так подсказывает мне совесть, – был ответ Рафаэля. – Я не могу остаться равнодушным, когда речь идет о жизни моего земляка. Неужели это непонятно?
Друзья явно недооценивали роль и положение, занимаемое Рафаэлем в обществе. Нет, он не был героем и борцом за справедливость, но, обладая отзывчивым сердцем к беде ближнего, тут же отправился во дворец. Но у папы начался очередной приступ, и он никого не принимал. Тогда Рафаэль громко объявил собравшимся в приемной придворным:
– Передайте Его Святейшеству, если мой земляк Маркантонио не будет немедленно освобожден, я последую примеру Леонардо да Винчи и навсегда покину Италию.
Угроза подействовала, и Биббьена помчался в опочивальню к папе.
– Ваше Святейшество, в словах «любезного сына» такая решимость, что сомневаться в его намерении не приходится.
– Так действуйте! – заорал папа. – Не хватало, чтобы из-за какого-то сопляка мы лишились великого мастера. Европа спит и видит, чтобы заполучить его.
Благодаря смелому гражданскому поступку Рафаэля молодой человек был вырван из рук палача. Весть об этом разнеслась далеко за пределы Рима, принеся художнику еще большую известность в самых широких кругах, а в Урбино толпа встретила Маркантонио как героя. По воспоминаниям современников, при одном только появлении Рафаэля все вокруг преображалось, словно озаряясь светом любви и дружеского расположения. Обычно он выходил на люди в сопровождении целой свиты учеников и поклонников, привлекая внимание прохожих.
Но, как говорится, долг платежом красен, и вскоре Рафаэлю была передана настоятельная просьба папы запечатлеть на портрете любимого племянника Лоренцо Медичи в преддверии его помолвки с французской принцессой. Тот с неохотой пришел в мастерскую художника для позирования – против воли дяди пойти не посмел. Папский племянник был хорошо известен в кругах римской богемы как картежник и бретер, что вызывало беспокойство его матери Альфонсины, вдовы Пьеро Медичи, старшего сына Лоренцо Великолепного. Она не раз обращалась за помощью к порфироносному деверю со слезной просьбой приструнить сына, для которого наконец найдена невеста. Во Флоренции уже началась подготовка к предстоящим торжествам в связи с официальной помолвкой, намеченным на следующее лето.
Рафаэль исполнил пожелание папы, но скрыть свою неприязнь к портретируемому не сумел. Портрет получился очень ярким и добротным по живописи, но придать взгляду папского племянника благожелательность при всем старании художника не удалось. На зрителя устремлен взгляд напыщенного самодура. Но самому Лоренцо портрет пришелся по душе, и он выразил Рафаэлю глубокую признательность, подарив в знак благодарности античную гемму из коллекции покойного отца. Но год спустя после его свадьбы и скоропостижной смерти следы картины затерялись. Портрет, находящийся в музее Фабра французского городка Монпелье под Парижем, считается копией, выполненной одним из учеников мастера, равно как идентичный портрет из нью-йоркского частного собрания.
Папский двор не переставал занимать вопрос об официальном портрете понтифика, до которого руки не доходили из-за частого недомогания Льва Х. В почитаемой римской церкви Санта-Мария дель Пополо продолжал привлекать внимание прихожан и приезжих паломников рафаэлевский портрет папы Юлия. Ближайшим папским окружением не раз высказывалось предложение выставить там портрет действующего понтифика, чье изображение было запечатлено на ватиканских фресках, но народ не мог его видеть. Памятуя о недавнем демарше Рафаэля, кардинал Биббьена стал относиться к нему с некоторым недоверием, считая, как он выразился, что «любезнейший сын» в последнее время отбился от рук под влиянием липнущих к нему как мухи на мед разного рода вольнодумцев. Он осторожно предложил папе как возможную кандидатуру Дель Пьомбо. Но Лев Х ни о ком слышать не хотел, кроме Рафаэля.
– Да я этого прохвоста венецианца на дух не выношу! – воскликнул он в ответ.
В отличие от портрета Юлия II, исполненного интеллектуальной силы и значительности самой фигуры, Рафаэль столкнулся с безволием, суеверием и крайней подозрительностью. Льва Х интересовала любая мелочь на портрете, особенно аксессуары одежды. Перед позированием папа потребовал, чтобы личный цирюльник слегка подрумянил и припудрил его. Поначалу Лев Х пожелал быть изображенным вместе с молодым кузеном Джулио Медичи, которому в его тайных планах отводилась роль преемника. Но будучи суеверным, он не любил четные числа, повторяя римскую пословицу non c’e’ due senza tre, соответствующую нашей присказке – Бог троицу любит, пришлось поменять композицию. За папой слева изображен кардинал Джулио Медичи, внебрачный сын дяди Джулиано Медичи, павшего от рук наемного убийцы. Для полноты картины в последний момент был добавлен новоиспеченный кардинал Луиджи де Росси, сын тетки Льва Х, считавшейся внебрачной сестрой Лоренцо Великолепного. Вопрос с внебрачным потомством в семействе Медичи решался довольно просто – все делали деньги.
К написанию портрета папы в окружении двух кардиналов-бастардов Рафаэль отнесся с особой ответственностью, продумав каждую деталь композиции. Перед Львом Х на покрытом красным сукном рабочем столе лежит раскрытое Евангелие от Иоанна, божественного покровителя папы, в миру Джованни. Рядом серебряный колокольчик и окуляры. Страдая с детства близорукостью, Лев Х был вынужден пользоваться, помимо окуляров, увеличительной линзой, зажатой в руке. Спинка папского кресла, обитого красной дамасской тканью, украшена позолоченным медицейским шаром, в котором отражается окно, деталь, явно заимствованная у фламандских живописцев.
Тройной портрет с преобладанием в нем пурпурного и красного цветов дан на темном сероватом фоне, чтобы подчеркнуть градацию тонов. В глубине проглядывает деталь архитектурного декора в виде пилястра и карниза, что по замыслу автора должно характеризовать Льва Х как созидателя и строителя главного христианского храма. Облаченный в светлый атласный подрясник с накинутой поверх пурпурной бархатной пелериной, отороченной горностаем и на такой же меховой подкладке, папа в шапочке на голове тоже пурпурного цвета изображен погруженным в думу о прочитанном или увиденном с помощью лупы в миниатюрах Евангелия. Его взгляд устремлен в сторону. По сытому одутловатому лицу с двойным подбородком можно судить лишь о том, что понтифик не иссушал свою плоть постами, молитвами и ничто мирское ему не было чуждо.
Столь непохожие друг на друга
