Степан Тимошенко - Воспоминания

На следующее утро решил заняться делом моей сестры. Отправился в Министерство Внутренних Дел, в отделение, ведающее выездами за границу. Принял меня господин в военной форме, которому я изложил мою просьбу. Он попросил написать соответствующее прошение и обещал свое содействие. Прошение это, как позже выяснилось, не имело никаких последствий и сестра моя, прождав два года, умерла, не получив разрешения на выезд из России.

После завтрака за мной заехал Власов и мы отправились осматривать лабораторию Академии Строительства и Архитектуры. Эта совсем новая лаборатория, расположенная за городом, приспособлена, главным образом, для испытания железо-бетонных конструкций. Тут я встретил нескольких моих учеников еще по Институту Инженеров Путей Сообщения в Петербурге. Встретил В. П. Николаева, оставленного мною при Институте в качестве стипендиата. Встретил К. С. Завриева, бывшего моим ассистентом по курсу сопротивления материалов. Встретил ученика, перешедшего еще в мое время на службу в Московский Институт Инженеров Путей Сообщения. С ним произошла большая перемена. Я его знал молодым человеком, а теперь передо мной стоял с трудом двигавшийся глубокий старик. Позже узнал, что он пострадал еще в первые годы коммунистическаго режима. Он принимал участие в работе по испытанию железнодорожных мостов. После революции были большие трудности при восстановлении нормального железнодорожного сообщения. Исследования показывали, что в некоторых мостах при усиленных нагрузках получаются очень высокие напряжения и исследовательская комиссия рекомендовала понижать в таких случаях скорость движения. Политическая полиция решила, что это саботаж и моему ученику пришлось провести несколько лет в концентрационном лагере.

Лаборатория Академии Строительства оказалась очень интересной. Особенно интересны были опыты с доведением конструкций до полного разрушения. На основании таких опытов лаборатория устанавливает нормы допускаемых напряжений в архитектурных конструкциях.

На следующий день я с утра отправился в Московское Техническое Училище имени Баумана. Встретился с профессором С. Д. Пономаревым и его ближайшими сотрудниками. В последние годы эта группа людей была занята изготовлением руководства по расчетам прочности машин. Еще недавно прочные размеры машинных частей определялись на основании эмпирических формул. Теперь вопросы прочности разрешались на основании возможно более полного исследования напряжений, возникающих при работе машин. Для определения напряжений в различных частных случаях приходится пользоваться всеми известными решениями математической теории упругости. Так получилось трехтомное сочинение: «Расчеты на Прочность в Машиностроении», представляющее собой наиболее полное исследование в этой области. Группа Пономарева производила впечатление людей, преданных своему делу и пользующихся всеми средствами математического анализа для разрешения поставленной ими практической задачи.

Из Технического Училища я отправился в новое здание Московского Университета. Это огромное здание по внешнему виду совсем непохоже на учебное заведение. В нем располагаются факультеты математических, физических и естественных наук. Меня встретил декан Механико-Математического факультета Н. А. Слезкин. В его роскошном кабинете собралась группа профессоров механики с заведующим отделением механики А. Ю. Ишлинским во главе. Декан кратко рассказал об организации этого отделения. Оно имеет пятилетнюю программу. Последний год затрачивается на более детальное изучение какой‑либо определенной группы предметов. Имеется шесть программ специализации: 1) Теоретическая механика, 2) Прикладная механика, 3) Гидро- и Аэродинамика, 4) Теория упругости, 5) Теория пластичности, 6) Волновая механика. В программу специализации по теории упругости входят, например, такие предметы, как а) сопротивление материалов, б) статика и динамика сооружений, в) теория пластинок и оболочек, г) теория упругости, д) устойчивость упругих систем, е) вибрации упругих систем.

Лучшие из оканчивающих студентов стремятся, конечно, остаться при университете и готовиться к получению ученых степеней. Остальные либо идут на службу в один из исследовательских институтов Академии Наук, либо идут в преподаватели математики средних школ. После этого общего обсуждения задач отделения механики занялись осмотром здания, а потом отправились в одну из университетских столовых. Мне сказали, что это студенческая столовая, но завтрак, вероятно, был лучше того, что обычно получают студенты. За столом сидели не только сопровождавшие меня профессора, но также мой гид и, что меня удивило, шофер. Я подумал, что может быть он не только шофер, но и наблюдатель по политической части.

После завтрака отправились в здание физики, где располагается лаборатория для испытания механических свойств строительных материалов. Лаборатория не имеет прямого выхода во двор и совершенно неприспособлена для испытания громоздких строительных частей. Испытательные машины опять расположены черезчур густо и доступ к ним и расположение измерительных приборов весьма затруднены. Совершенно непонятно почему была допущена такая теснота и такие неудобства в совершенно новой лаборатории. Лаборатория не произвела впечатления интенсивно работающего учреждения.

Профессор Власов показал мне собранную им интересную коллекцию моделей различных пространственных конструкций, которой он пользуется на лекциях по статике сооружений. Профессор Работнов показал идущие под его руководством испытания стали при высоких температурах. Для этих испытаний он применяет такие же приборы, какие можно видеть в американских и английских лабораториях. После осмотра лаборатории я отправился в свой отель. Нужно было уложить вещи, выполнить некоторые формальности с документами и уехать на вокзал. Я ехал ночным поездом в Ленинград.

Мои сборы были прерваны совершенно неожиданным посещением. Явился профессор Ильюшин с женой и двумя ассистентами. Явился и Михайлов, сопровождавший меня во всех передвижениях по Москве. Явились они не с пустыми руками, а притащили бутыль кавказского вина и шоколадный торт. Появились стаканы и началась выпивка и разговоры. Публика, видимо, не боялась подслушивания и говорила гораздо свободнее, чем во время официальных лабораторных посещений. Говорили долго и в конце концов оставили мне на сборы очень мало времени. Только благодаря энергичной помощи Михайлова, мне удалось во-время явиться на вокзал. На этот раз я получил отдельное купэ и проспал без перерыва до Ленинграда.